идти в медсестринскую.
В кабинете сидела полноватая женщина в очках и с короткими кудрявыми светло — русыми волосами в белом халате. Это и есть та самая Валентина Алексеевна.
Несмотря на столь громкий голос, все же она была не настолько строгой — могла немного шугануть, и все.
В это время из медсестринской вышла Марина Геннадьевна. Санитарка передала медсестре карточки, и та с полным безразличием пролистывала их, даже не смотря в мою сторону.
— Ну что, как дела? — поинтересовалась Валентина Алексеевна. — Какими судьбами опять к нам?
— Отдохнуть немного. Я не спала трое суток. Сейчас как зомби.
— Того страха нет? Кого ты там боялась… Тутанхамона, что ли?
— Есть, к сожалению.
— Да — да, наш Тутанхамон вернулся! — громко рассмеялась Марина Геннадьевна. — Я тут вещи наших гостей оставила. Вы потом посмотрите, что им там родня оставила. А то мало ли чего.
— Ладно.
— А, я чего пришла — то… Алеська спрашивает, когда суд. Ей ничего Афанасьевна не просила передать?
— Нет. Мне она ничего не говорила.
— Ладно. Так и передам. Пусть жопу прижмет.
И санитарка ушла, сильно размахивая руками.
— Алеська! Прижми жопу! Тебе Афанасьевна ничего не передавала! — громко закричала она.
— Спасибо! — в ответ раздался женский прокуренный голос.
— На чем мы там остановились? А! — Валентина Алексеевна закрыла мою карточку. — Людмила Афанасьевна тебя скоро примет. Будь добра, позови Воробьеву. Это та женщина, которую вместе с тобой привели.
— Хорошо.
Я вошла в третью палату.
— Простите… — взглядом отыскала ту пожилую женщину с приятным внешним видом. Она была блондинкой, не такой, конечно, как тот мужчина, который находился вместе с ней. Хоть и немного полноватая, но не такая пухлая, как моя мама. Настроение у бабушки оставалось прежним. — Вас Валентина Алексеевна зовет.
Несчастная кивнула и встала.
— Мы можем потом поговорить? Хоть немного.
Я пожала плечами.
— Конечно.
— Спасибо, — усталым голосом ответила пожилая женщина. — Меня, если что, Галина Сергеевна зовут.
— Очень приятно. Настя.
Я проводила бабушку до медсестринской и вернулась в палату.
Единственное, что меня тревожило, успеет ли Людмила Афанасьевна принять нас или же перенесет встречу на понедельник.
Впереди пара выходных. Никого из врачей и других медицинских работников не предвидится. Останутся только медсестры на двух этажах и санитарки.
В больничном городке на это время будет дежурный врач. На экстренный случай. И охранник. Он частенько патрулировал территорию ночью, когда все больные отдыхают. Мало ли кто из пациентов предпримет попытку бегства.
И такое тут тоже бывает. Правда, очень редко.
— Мельникова! Воробьева! К Людмиле Афанасьевне, бегом! — раздался пронзительный голос второй санитарки, Натальи Сергеевны.
Она была повыше Марины Геннадьевны, с короткими седыми волосами, но уж за пожилую женщину ее сложно посчитать. Строгая баба, которая строит получше своей напарницы. Та обычно со смешком гоняет больных по отделению, частенько подшучивая над ними. А Наталья Сергеевна могла и тряпкой по мягкому месту дать.
Мы молча направились в коридор.
Я уступила очередь Галине Сергеевне — та выглядела чересчур печальной.
Может, после разговора с Людмилой Афанасьевной ей станет лучше. Сомневаюсь. С таким врачом беседы очень короткие и заканчиваются довольно быстро.
Тем временем день клонился к вечеру. Солнце медленно близилось к горизонту.
Галина Сергеевна вышла из кабинета заведующей довольно — таки быстро. И направилась в сторону палаты, не сказав ни слова.
Я проводила ее задумчивым взглядом и вошла в кабинет.
Это было помещение, где обычно работала Элеонора Абрамовна — заведующая четырнадцатым — шестнадцатым отделением. Она была очень строгой женщиной и хорошим врачом.
Но на данный момент Элеонора Абрамовна отсутствовала: с мая по август у нее начинался отпуск.
Кабинет выглядел обычно: полумрачная комната со столом посередине. У стеночки стояли в ряд стулья. Шкаф. Диван напротив стола. Зашторенные окна.
И Людмила Афанасьевна — среднего возраста женщина с короткими черными волосами и в очках. Она листала мою карточку и молчала.
Я села на диван и тоже не сказала ни слова. В этой больнице лучше не начинать разговор первой. Ни к чему хорошему это точно не приведет. Как любой бессмысленный спор, который мог окончиться очень плохо.
— Не ожидала увидеть тебя снова. Что опять привело тебя сюда? — продолжая листать карточку, спросила Людмила Афанасьевна.
— Бессонница. Трое суток не спала.
— Тут написано депрессия.
— Апатия. Плохое настроение.
Она начала что — то записывать в карточку.
— Значит, решили отправить тебя немного отдохнуть.
— Ну, типа, да.
— Хорошо. Я все равно собиралась дальше заниматься твоим заболеванием. Хочу подробнее все узнать. А пока что возвращайся — ка в палату. Если что — то понадобится, Валентина Алексеевна тебя позовет. Все. Отдыхай.
Я кивнула и молча вышла из кабинета, мысленно перекрестившись.
Не люблю общаться с врачами.
Вечер прошел без особых происшествий: ужин, ванные процедуры, затем прием лекарств и сон.
Таблетки назначили почти те же, что пару лет назад. Сходу названия не назову.
В данный момент в нашем регионе их больше не продают.
Помню только, что такие желтенькие, как азалептин. Только поменьше. И еще парочка неизвестных мне лекарств.
Я молча приняла свою дозу и пошла в палату. Про беседу с Галиной Сергеевной я вспомнила перед самым сном. Она наверняка уже заснула, и я решила не будить ее. Впереди достаточно много времени для душевных разговоров.
На утро нас подняли.
В ночную смену на первом этаже работала молоденькая медсестра Анастасия Михайловна. Невысокая девушка с длинными темно — русыми волосами, худенькая, на каблучках и очень даже приветливая и дружелюбная.
Больных в будни будили в шесть утра, за два часа до прихода врачей. Но в четырнадцатом отделении мы могли поспать подольше не только в выходные. Хотя санитарки, дежурившие в ночь, по привычке ходили по палатам и поднимали пациентов, половина из которых продолжили спать как ни в чем не бывало.
Я тоже по привычке оставалась в постели.
Одна из девчонок в нашей палате мыла пол. Так уж в кемеровской больнице заведено — первый этаж прибирается в комнатах утром, второй вечером.
Хотя в шестнадцатом отделении поблажек много. И намного приятнее, чем тут, среди тяжелобольных.
Среди обычных пациентов была еще так называемая элита: женщины, кто пребывал в психиатрической больнице на принудительном лечении. Их слово и мнение имели вес. Медработники, как мне тогда показалось, побаивались этих дамочек, но на самом деле они сами из себя ничего не представляли.
Обычные преступницы.
Кстати, в то время они могли выполнять всяческую работу. Мыли полы в коридорах, помогали присматривать за больными в первой палате — комнате для полных овощей. В палате даже стоял отдельный
