В него вошли фактически лишь те неполные тексты, которые не представилось возможным достроить путём восстановления зачёркнутых в них слов и строк или исходя из обнаруженных в архивах других версий. Отдельные стихотворения автор явно бросил на середине строки или – по крайней мере таково моё впечатление – прервал на очередной строфе. Вместе с тем большинство стихотворных заготовок, отнесённых автором, по всей видимости, к некоему резерву, которые он отметил как «куски» и многие из которых были сложены в архивной папке с тем же наименованием, было оставлено в первых двух разделах. Иногда это вообще вполне законченные стихотворения, а иногда – лишь короткие фрагменты, осколки несуществующего, что, однако, не лишает их определённой поэтической цельности и не мешает воспринимать как вполне самостоятельные произведения.
Этот том не исчерпывает лирику Поплавского времени «второй книги» – поиски других версий и недостающих текстов, конечно, необходимо продолжить. И тем более он не является финальной точкой в работе по опубликованию ранних его стихов. За нашей книгой обязательно последует издание обширного и в значительной части неизвестного пласта текстов, которые были написаны в течение трёх предшествующих лет. Как я уже говорил, многие из этих автографов удалось разыскать, так что дело осталось за малым.
В заключение хочу поблагодарить моих друзей и коллег, без помощи которых работа над книгой была бы куда тяжелее, а результат получился бы гораздо менее удовлетворительным. Прежде всего выражаю свою признательность Марии Лепиловой, которая сделала переводы авторских записей на французском языке – стихов, заголовков, эпиграфов и посвящений; помощь Ивана Щеглова была для меня более чем полезной и своевременной – в диалоге с ним удалось расшифровать несколько малопонятных черновиков Поплавского, за что я его от души благодарю; Александру Умняшову большое спасибо за фотографии и сканы оригиналов из архива Государственного литературного музея, которые были использованы в книге в качестве иллюстраций; неоценимой была и помощь Франсуа Мере, хранителя архива И.М. Зданевича, сделавшего для издания новые копии писем и стихов Поплавского; наконец, совершенно неожиданным и необходимым оказалось участие в издании Андрея Устинова, который передал в моё распоряжение копии ранее неизвестных архивных материалов из собрания С.А. Карлинского, – ему я с радостью и посвящаю это предисловие.
Сергей Кудрявцев
Стихи
1924–1928
1. Собачья радость
На фронте радости затишие и скукаНо длится безоружная войнаДуша с словами возится как сукаС щенятами, живых всего двойняЛюбовь конечно первое, дебелыйИ чёрный дрыхнет на припёке зверьВторой щенок кусает мать в травеСчастливый сон играет лапой белойЯ наклоняюсь над семейством вялоМать польщена хотя слегка рычитСегодня солнце целый день стоялоКак баба что подсолнухи лущитЗа крепостью широко и спокойноБлестел поток изгибом полных рукИ курица взойдя на подоконникВ полдневный час раздумывала вслухВсё кажется как сено лезет в сениСчастливый хаос теплоты весеннейГде лает недокраденный щенокИ тычет морду в солнечный венок1925 [1924]
2.
А. Гингеру
На! Каждому из призраков по морде,По туловищу, будут руки пусть.Развалятся отяжелевши орды.Лобзанья примут чар стеклянных уст.Бездумно дуя, голосом падут,Как дождь, как пепел, на пальто соседа.Понравятся, оправятся, умрут,Вмешаются в бессвязную беседу.Пусть синий, пусть голубизны голякИх не узнает, как знакомый гордый.Зад, сердца зад, публично заголя.Но кал не выйдет, кал любови твёрдый.Они падут, они идут, иду.Они родились по печаль, полена.Они в Тебе, они в горбе, в аду,Одиннадцать утерянных колена.Париж ноябрь 924
3.
На толстый зад на небольшие бёдраШасть капает немало малофьиСклонился уд ещё как будто твёрдыйИ [в] мошну ссутся спящи воробьиУдить ли рыбу выпускать ли РивуВсё уд под корень карий подсечёнБолит как бы или вернее ибоОбодран брык работой увлечёнЕбóтой усечён и обессперменПирамидоном превращусь к себеИдёна мать хоть незаконен терминСпасай у, у, о сиречь уд сгребеО дурий дроч не неумолчный кортикСопливое исчадие зачахЧтоб снова шасть как из коробки чёртикВ ногах у ног иль на других ногах
Рисунок Поплавского. 1925
4.
Воротá воротá визжат как петелКак петли возгласили петухиСвалился сон как с папиросы пепелНо я противен, я дремлю, хи хиКоторый час каморы иль амураНо забастовка камерных часовЛишь кот им злостно подражает ммураСпит и не спит немало сих особВалюсь как скот под одеяло таяКак сахар в кипячёном молокеКак ток палящий на продукт КитаяШасть точится латунной по рукеНо я храплю простой солдат в душеВстаёт от неопрятного постояХозяйка повторяет букву шеЗане се тише, но терпеть не стоит3.12.1924
5.
Не можно ль небрежить над контрабасомБезмолвья. Смычка душ с смычком.Судьба невольно шепчет тихим басом,Но отбояриваюсь, как могу: молчком.Ходьба неосторожна. В ровном небеОна скользит, она ко мне летит.Что может быть летящего нелепейСказуемого: Нам не по пути.Я покрываюсь шляпою прозрачно,К невзрачного Пилата лате льня.Я ль не выдумывал про этот мир, про злачный,Неясный и парной, как гладильня.Мне ль выдумщик баса иль басуркун,Табу профессионал профессионалу.Впишите вы в империи анналыСю кровь слона, а не растопленный сургуч.Серьгу руна на разорённом мореВ Ургу, где марганец какой-то, мор-конец.Амур-гонец, в Амур к свинцу “amore”.Уморное седалище сердец.Упорности педали есть предел.1925 [1924]
6.
Мы достодолжный принимали дар.Удар – увы, недостоверно мненье;Неосторожна жёлтая водаБез при, без при, без при, без примененья.О сколь, о сколь, о сколь осколок сахараНа саго слов влияет. Влить его.Но чу! табу: стучит гитара табора,Она стучит, увы. Вы что ж? она велит.Я размышляю: мышь ли, злая мысль,А как грызёт, а как везёт под гору.Я вижу смысл, там под комодом смысл.Ей грызть обоев этих мандрагору.Она грызёт, я сыт – начальный факт.Печальный фат, фотографические очи.Не очень: не сова, а голова.Форсишь? Форсю. Молчишь? Молчу. Не очень.Но о, камелия, о окомелина,Луна лентяй, луна не просто шляется.Не шлётся же судьбою женщинаНа вечную погибель. Не желаю.1925 [1924]
7. Вариант B
Пришла в кафе прекрасная Елена.Я нем; все неподвижны; нем гарсон.Елена, Ты встряхнула мёртвый сон,Воскресла Ты из нéбытия плена.Я с подозрением поцеловал висок,Но крепок он. Но он не знает тлена.Мешает стол мне преклонить колена.Но чу! оружие стакану в унисон.Изменника я войсковой оплотВздымаю стул; но вдруг проходит год.Смотрю кругом: не дрогнула осада.О Троя, что ж погибнет Ахиллес.Но вот Улисс; он в хитру лошадь влез.Иду за ней, хоть умирать досада.
8. Елэне
Последний день перед опасной встречей.До завтра! Мелкая душонка: Ты судьба.Ужель смогу до встречи уберечь яИ воспитать любовь: Тебя! Тебя; но ба!Осёл! осёл! неисправимый этот,Ребёнок этот. Я боюсь (отец),Что обойдя вокруг земного светаКо мне б он не вернулся наконец.С привычками холодного буяна,С сноровками испытанного пса.Всё ж не большой тревогой обуяна,Глядит душа на поезд искоса.Вагоны цифр на снеге циферблата.Вот первый класс: вот третий класс: второй:Вот пять: вот шесть, вот класс седьмой бесплатный:Он встречи милостыня (Ты тяжка порой)!Но ан в окне (мой сын). Моя любовь.Я дрогнул, дрогнул. (Хоть и рад со злости.)В котле кипит крылатом водна кровь.Она свистит. И шасть ко мраку в гости.
9. Молитвослов
Дорогому Б.
Шасть жизнь! Шаасть. Шасть тлен!Шасть Шасть сама. О Шасть!О быстрота: секундаметра пасть,Зубов белёсых циферблата плен.Ань
