же тогда Великий Звездочет?
– Матвей Эдуардович Апраксин. Из Петербурга. Он давно скончался. Детей у него не было. Все, за что он отвечал, умерло вместе с ним.
Непрошеный гость так и сверлил директора музея глазами, словно испытывая его на прочность.
– Кто четвертый? – Он поднял руку и ткнул длинным указательным пальцем, похожим на жесткий сучок, в грудь Малышева. – Кто Воин Света? – произнес он отрывисто, нарочито разделяя слова.
– Их уже давно нет, – покачал головой директор музея. – Более полувека. Луговские погибли в тридцатых годах, во время репрессий. Это правда…
Довольный, гость кивнул:
– Верю, иначе бы мы так просто не подошли к вам. Не подобрались так близко. Это судьба – ваш род погибает один за другим. Ах, Вениамин Вениаминович, вам просто не повезло, что мы вышли именно на вас. – Он покачал головой. – Просто не повезло…
Проговорив это, гость шагнул назад – и отступал все дальше, пока вновь не попал в яркий свет луны. И только потом, канув в густую ночную тень, сам стал длинной неподвижной тенью. Малышев дрожал. Лимонно-золотой свет разрезал залу и теперь разделял их – хозяина музея и его страшного, точно шагнувшего сюда из ночного кошмара гостя.
И тут Вениамин Вениаминович услышал, как за его спиной туго щелкнула веревка – и стремительно обернулся. К нему подступал еще один человек – подтянутый и молодой, как показалось Вениамину Вениаминовичу, с короткой светлой бородкой и выкрашенными добела волосами. В руках он держал туго натянутый шнурок, зловеще отливавший мерцающим золотом. Вот когда страх окончательно парализовал его! Малышев точно в полусне оглянулся на двери, сделал в ту сторону один неверный шаг, другой…
– Вы же знаете, Хранитель Ключей, это бессмысленно – бежать от нас, – сказал из черного сумрака сухой, как щепка, высокий старик. – Примите свою судьбу безропотно, как и положено вам по рангу. Мы отпускаем вас – возвращайтесь домой!
Вениамин Вениаминович Малышев неожиданно преобразился. Слова гостя отрезвили его. Директор музея, хоть и покачиваясь, гордо распрямился и сам поднял голову. Но не сумел устоять так, когда шелковый шнурок сзади перехватил его шею и стянул ее мертвой петлей. Малышев забился, ломаясь и хрипя, хватаясь стариковскими руками за тощую шею…
2
Купив в ближайшем продуктовом булку ржаного хлеба и сушки, Андрей Крымов возвращался домой. По его широкому зонту крупно барабанил прорвавшийся октябрьский ливень.
Улицы опустели. Вот и родная пятиэтажка с высокой аркой ворот, первый подъезд…
Крымов жил на втором этаже. «Даже в подъезде сыро, как в погребе, – думал он, поднимаясь с площадки первого. – Ничего, сейчас согрею чаю, налью рюмку коньяку, и мир подобреет…» Но не пройдя и трех ступенек, едва подняв голову, детектив остановился…
У окна, прислонившись к подоконнику, на фоне пасмурного дня стояла женщина. Она, находившаяся против света, была тонкой, изящной. С восковым лицом, в сером сильно приталенном дорожном костюме, точно только что вылезла из пролетки, с опущенной на глаза тульей.
«Мираж! – не веря своим глазам, решил Крымов, медленно поднимаясь наверх. – Как пить дать мираж!»
И он оказался прав: видение было всего лишь миражом. Дорожный костюм молодой женщины медленно превращался в плащ, перехваченный на талии широким ремнем с серебряной пряжкой, шляпка с тульей – в широкий берет. Воистину причудливо легла густая тень на чистый лоб, на темные брови незнакомки, на большие печальные глаза. В крепко сцепленных руках молодая женщина точно держала что-то, прятала. Зонт! И смотрела она прямо в глаза Крымову. Он поравнялся с дамой – лицо ее было бледным, без единой кровинки, точно она вот-вот готова была упасть в обморок. Уже преодолев половину следующего марша, он мог бы поклясться, что незнакомка упрямо смотрит ему в спину.
– Простите, – неожиданно услышал он сзади.
Мгновенно обернулся:
– Вы мне?
– Да, – проговорила женщина.
Она была так красива и с таким волнением смотрела на него, что у него, человека стойкого и даже упрямого в своей стойкости, против воли разом перехватило дыхание.
– Ведь вы… Андрей Петрович Крымов, не так ли? Частный детектив?
– Да, – ответил он.
– Мне нужно с вами переговорить. Это… очень важно, – добавила она.
– Переговорить здесь? – тоже крайне взволнованно спросил он.
– Лучше у вас, если возможно.
Через минуту Крымов отпер дверь, пропустил гостью вперед. Он даже не спросил, как ее зовут, а она от волнения забыла представиться. Уже в прихожей Андрей помог незнакомке раздеться. Потом зачарованно смотрел, как она стягивает шнурованные сапожки, поправляет перед зеркалом густые каштановые волосы. Она была нежной и хрупкой, казалась беззащитной. Как настоящий мужчина, он остро чувствовал это.
– Прошу, – указал он на гостиную.
– Благодарю, – улыбнулась она, и от ее улыбки у Крымова защемило сердце.
В гостиной он усадил ее в кресло.
– Если вы замерзли, могу вам предложить коньяку.
– Буду очень благодарна.
Он достал из буфета початую бутылку, два пузатых бокала, на четверть наполнил оба, один протянул гостье. Сел в кресло напротив. Дама сделала маленький глоток, еще один. Андрей не мог и не хотел отвести от нее взгляд. Лицо женщины и впрямь казалось восковым, оттого идущие изломом темные брови, светло-карие глаза и яркий алый рот, казалось, горели на нем.
Вцепившись в стекло обеими руками, словно ища в том спасение, она наконец проговорила:
– У меня случилось несчастье, Андрей Петрович, и, боюсь, кроме вас мне никто не поможет.
Глаза их встретились.
– Кто вам рекомендовал меня? – очень серьезно спросил хозяин квартиры. – И как вас зовут, прекрасная незнакомка?
– Простите, я не представилась, – наконец-то опомнилась она. – Мария Федоровна Бестужева. Вас мне рекомендовал Налимов Виталий Эрнестович, знакомый моего отца.
– Знаю такого, – кивнул Крымов.
Это был старый учитель истории, безобидная белая мышь, он когда-то консультировал Крымова по одному узкоспециальному вопросу.
– Так что же с вами случилось, Мария Федоровна?
– Это невероятная, таинственная и очень жестокая история. В нее трудно поверить. Ты толкаешь вперед знакомую дверь, а наступаешь в пустоту. И летишь в бездну. – В светло-карих глазах молодой женщины мгновенно заблестели слезы.
Крымов не выдержал – потянулся к гостье и взял ее руку.
– Какая у вас сильная и горячая рука, – тихо проговорила она.
– А у вас совсем ледяная. – Он доверительно сжал ее кисть. – Сделайте еще пару глотков и расскажите все по порядку.
– Хорошо, – едва слышно проговорила она.
Гостья выполнила его просьбу. Крымов взглянул в ее глаза, сердце его сжалось, как у неопытного мальчишки, и он горячо сказал:
– Даю слово, что помогу вам, о чем бы вы ни попросили.
– Спасибо, – опуская глаза, ответила гостья.
В эти мгновения
