железным аргументом: «Ничего страшного, тысячи людей до вас ходили в этот легендарный сортир, и не хуже вас людьми вырастали…»
… Лёня из двери класса выглядывает в коридор — идёт? Да, идёт, и Лёня даёт мне знак приготовиться.
Активная прослойка учеников заговорщицки переглядывается — ну, держитесь, Евдокия Семёновна! Вот и добрались мы до самого интересного в «Анатомии человека». Сегодня вы должны будете преподать нам этот материал. Лёня Малеев, ещё когда «ботанику» проходили, пытался вогнать вас в краску, желая как можно лучше усвоить раздел о взаимоотношении тычинок и пестиков. Тогда тычинками и пестиками не получилось вас смутить. Да и какие из нас тогда задиры были — только-только зубки прорезывались. А теперь?.. Какими ухищрениями, Евдокия Семёновна, будете пресекать естественную потребность учащихся как можно глубже проникнуть в изучаемый материал — в устройство и предназначение половых органов мужчины и женщины? А уж кое-кто из нас в такие глубины постарается проникнуть…
Заслуженный учитель Казахстана тоже помнила о тычинках и пестиках и, лишь войдя в класс, спросила, весело потирая руки:
— Ну что, Затируха, готов?
Вот уж не ожидал я такого начала урока и промямлил:
— К чему я должен быть готов, Евдокия Семёновна?
— К тому, чтобы остроумнейшими на твой взгляд вопросами об устройстве половых органов человека принудить меня закрыть пылающее от стыда лицо руками и, рыдая от беспомощности, убежать из класса в «Учительскую» — жаловаться на тебя директору.
Тут уж я и вовсе растерялся. Посмотрел на Игорька, Лёню, других потенциальных задир с просьбой о помощи, но к такому ходу Евдокии Семёновны и мы, и весь класс оказались не готовы. Вот оно, неожиданное наступление — как лучшая оборона.
А после этого произошло чудо. Так рассказать об устройстве и предназначении половых органов человека, чтобы на протяжении всего урока никаких позывов хихикнуть не возникло даже у штатных зачинщиков таких хихиканий… Да, кто-кто, а Евдокия Семёновна Курбатова заслуженно носит звание Заслуженного учителя.
…Реже редкого даже самых уважаемых своих учителей школьники между собой называют по имени-отчеству или только по отчествам. У остальных — клички, бережно передаваемые учениками из поколения в поколение. Как рождаются человеческие клички вообще и учительские — в частности, этого ни один школьный предмет даже не касается. А ведь как интересно. У некоторых кличек с их обладателями, казалось бы, ну ничего общего, — а ведь накрепко приклеиваются. С кличкой Габидуллы Туржановича Туржанова — проще. Никаких изысканий, как она появилась, проводить не надо. Она родилась по созвучию его фамилии с названием очень распространённого в наших краях грызуна. «Тушканчиком» стал Габидулла Туржанович.
Габидулла Туржанович, как говорится, порой «злоупотреблял». Злоупотребление сказывалось — часто похмельные состояния было не скрыть. Учениками Габидулла Туржанович Туржанов за серьёзного преподавателя не признавался.
Сказывалось это злоупотребление и на физическом состоянии Тушканчика. Данилыч бодрым шагом заходит в класс — и сразу заряжает нас такой энергией, что мы тут же готовы наперегонки реализовывать лозунг — «быстрее, выше, дальше». А вот когда в класс, еле волоча ноги, входит Тушканчик…
Если я правильно понимаю, что это такое — «пыльным мешком пришибленный», то это про Габидуллу Туржановича. Так тихо, монотонно, слово в слово прочитать очередной параграф из школьного учебника истории, ничего своего не добавляя к этому параграфу, не обогащая пересказанное хоть какими-то интересными фактами или хотя бы эмоциями, — так «преподавать» можно только не испытывая ни малейшего интереса к своему предмету. Зато тут никакая педагогическая инквизиция не страшна. Пытаться завести Тушканчика, например, на такую дискуссию: раз Кутузов отступил, то не французы ли всё-таки однозначно победили в бородинском сражении, — такая попытка была заведомо дохлым делом. Габидулла Туржанович, как это и предписывала школьная программа по истории, никогда не позволял одерживать побед над нами туркам, шведам, французам и прочим иноземцам, хотя у тех всегда было многократное превосходство в живой силе и пушках.
Не раз мы замечали, что, слушая за столом наши ответы у доски, Тушканчик ставит руку на локоть, кладёт голову на ладонь и самым натуральным образом засыпает. Но он чутко улавливал наступившую тишину после окончания ответа, сразу просыпался и ставил ученику ту оценку, которую тот заслужил ещё прошлыми годами и которую никто из нас не оспаривал. Однажды Лёня Малеев рискнул провести эксперимент. Вызвал его Тушканчик для ответа к доске. Тема — «Французская революция». Лёня выдал всего пару предложений о французской революции, как Габидулла Туржанович положил тяжёлую с очередного похмелья голову на руку, прикрыл глаза и задремал. Не прерывая своей речи ни на секунду, Лёня сначала с выражением продекламировал только что дошедший до Аральска ужастик — «В заколдованных, дремучих, страшных муромских лесах…», а потом перешёл на анекдоты, показывая кулак классу, чтобы мы не ржали. Когда Лёня решил, что хватит с него сегодня баловать зрителей, и замолчал, — Тушканчик тут же поднял голову:
— Садись, Малеев, — четыре.
Лёня возмутился:
— А почему только четвёрка, Габидулла Туржанович? Разве я не совсем полно раскрыл тему французской революции? — и чуть ли не со слезой в голосе добавил: — По-моему, не каждый француз сможет так рассказать о ней.
— А как «Марсельезу» спел — заслушаешься! — восхищённо выпалил Игорёк.
Лёне показалось, что такое избыточное восхваление может ему только навредить, и он, не сомневаясь, что и моё враньё будет не менее выдающимся, заранее показал мне кулак. Вовремя показал — я уже хотел добавить, что «Марсельеза» была спета на французском языке. А наш класс учил немецкий, да и тот едва ли на полновесную в среднем троечку усваивал.
Тушканчик удивлённо посмотрел на Лёню, на класс, на свои часы. Что уж там наговорил отвечающий про французскую революцию — этого историку уже никогда было не узнать, но вот времени Малеев ей уделил, конечно, больше, чем на хиленькую четвёрку.
— Ладно — пять.
И впервые получивший пятёрку по истории Лёня, сопровождаемый восхищёнными взглядами и возгласами, пошёл к нашей с ним парте, победно подняв руки вверх.
Поумериваю всеобщее восхищение:
— Что, до конца урока не хватило анекдотов?
— Анекдотов бы хватило, да ведь нет оценок выше пятёрки, а по времени я и так на пятёрку наговорил, — объяснял Лёня.
…Даже самые затянувшиеся и скучные уроки когда-нибудь заканчиваются, и можно
