Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 20
– Мама так велела. Сидеть, пока она не вернётся.
– Так ведь сейчас их греть не надо, сейчас и так жарко. Их теперь, наоборот, от перегрева беречь нужно. Давайте я вас научу. Вы листьев нарвите и гнездо забросайте. А сами лапки разомните. Если кто появится, я вас позову.
– А ведь и правда, – сказал Ови.
Они забросали гнездо так, что яиц больше не было видно.
– Странно, что мама нас этому не научила, – рассуждал Раптор.
– У млекопитающих тоже есть чему поучиться, – хихикнула мышь.
– Теперь можно и к валунам сгонять, – рассудил Ови, оглядывая преобразившееся гнездо. И они погнали к валунам. И не зря, потому что там их, как оказалось, ждал сюрприз. Но вовсе не приятный.
«Так жить вдруг захотелось!»
Трицератопс Топс зол и пристыжен. Он идёт домой и по дороге пинает всё, что попадётся под ногу. Огрести от двух мелких Овирапторов! Зачем он вообще к ним сунулся? Теперь они нажалуются своей мамаше, а та придёт к его матери и нажалуется в свою очередь ей. И ему, разумеется, влетит. Нет, не за то, что попортил Овирапторам гнездо. А за то, что ушёл из дома в такую даль. Мама не разрешает ему уходить от неё дальше, чем на расстояние, на котором он может расслышать её крик: «Топсик, домой!» А сегодня он зашёл далеко. Даже слишком далеко.
Теперь, когда гнездо Овирапторов осталось позади, в голову ему стали приходить всякие фразочки, которыми он мог бы поставить Ови и Раптора на место. Например, он мог бы им сказать о том, как они уродливы. Наверняка ведь даже не догадываются. Ну почему умные мысли никогда не успевают приходить тогда, когда они нужны?
Но как бы ни было испорчено настроение Трицератопса Топса, на его аппетит это никогда не влияет. Аппетит всегда на отметке «зверский». Топс свернул из редколесья к пойме реки. Тут болота, а это значит – топко, склизко, не очень вкусно пахнет. Зато здесь много червяков и головастиков. Не бог весть какой деликатес, но хоть что-то. Топс, ступая по колено в воде и зарослях травы, пробирался между кочек, заглядывая под каждую.
Мимо пронеслась стайка Инцизивозавров. Они хором кричали на бегу:
– С дороги, с дороги, или будет плохо*!
На самом деле они неопасные, просто шумные. Мелкие ящеры, ну, может, вырастали до метра в длину. Внешне ничем особо не примечательны – тонкая птичья шейка и ножки, жидкий хохолок. Но зато у Инцизивозавров были зубы! Их резцы по отношению к туловищу казались просто огромными. Правда, откусывали они ими шишки, побеги да насекомых.
Инцизивозавры кичатся тем, что их нельзя трогать, больше им кичиться нечем. Великий и ужасный Тарбозавр Тарби очень их любит. Называет их «мои Инци». Даже устроил для них что-то вроде заповедника в роще у Солёного озера, чтобы они там размножались. Сам-то, небось, ест своих драгоценных Инци, а вот остальным ящерам охотиться на них запрещает. Причуды сильных мира сего…
«Интересно, а от кого они тогда бегут? – задумался Топс. – Если никому охотиться на них нельзя, зачем так нервничать?»
Пока до Топса дошло, что одному ящеру охотиться на Инци всё-таки можно, сам этот ящер возник совсем рядом…
Пообедать Топсу сегодня не судьба. Прямо по курсу в каких-то десяти метрах стоит сам Великий Тарби и в упор смотрит на него.
– М-м-м… Трицератопс, – потянув носом воздух, констатировал Тарби. – Залез туда, куда тебе нельзя? Ну, иди тогда сюда*.
А вот это очень, очень плохо. Тарбозавр – это пять тонн литых мышц, и десять метров от носа до кончика хвоста. Это мощные быстрые ноги. Это шестьдесят четыре зуба-кинжала. При этом он бескомпромиссный мясоед. Представьте средний экскаватор, который любит мясо.
Топс оцепенел. Повернуться спиной к Тарбозавру выше его сил.
Тарбозавр раскрыл пасть, клацнул зубами, с которых капала слюна. Топс оценил расстояние до леса, где он мог бы затеряться.
– Иди же! – ласково повторил Тарби и потёр сухонькие передние лапки, которые совсем не шли этому туловищу атлета.
И, поскольку Топс не торопился выполнить приказ, Тарбозавр повторил:
– Иди уже. Сам иди. Тогда проглочу тебя в один присест, и испугаться не успеешь. Ты же понимаешь, что не сбежишь?
Топс вдруг очень явственно ощутил самый прекрасный из всех вкусов – вкус к жизни. Он готов был восхищаться вонью этого болота, этими кочками, этими роящимися кругом насекомыми. Жалко, времени на это уже нет. Сердце выпрыгнуло из груди и поскакало куда-то, а безвольное тело продолжало стоять на мелководье. Оно даже не дрожало, оно будто уже было переварено Тарбозавром.
– Значит, не хочешь по-хорошему, – покивал Тарби. И сделал шаг вперёд. Теперь его голова нависала прямо над Топсом. Метрах так в пяти. Тарбозавр резко опустил её, и зубы его сомкнулись…
Дом Овираптора должен быть крепостью
Два брата Овираптора сидят между своими двумя валунами и тихо переговариваются. Валуны – тоже, по всей видимости, братья, они одинаковые. Стоят рядышком. Места между ними ровно столько, чтобы сюда втиснулись два Овираптора. Кроме Ови и Раптора сюда может поместиться разве что стройного телосложения ящерица.
– Я есть хочу, – признался Ови.
Есть Ови и Раптор хотят всегда. Им надо расти, особенно Ови. Мама говорит, что пока папа был рядом, они ели досыта, но братья плохо это помнят, слишком малы они были тогда.
Они называют валуны, которые располагаются рядом с их гнездовьем, «наш штаб»[2].
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 20
