степень агрессии и внешний вид неприятеля, я отчетливо понял, что собой рисковать не готов. Громила уступал в габаритах, но кратно превосходил в объективной угрозе. Шеи нет, нос кривой, уши сломаны, хищно блестит златая фикса в зубах. Не сомневаюсь, что на костяшках мозоли и хорошо, если он без наколотых звезд на плечах.
А ведь я приехал сюда «постоять»! О героическом поединке с братвой речи не шло. Это ж киллер, не меньше. На завтрак таких студентиков ест. Финку в сердце за Лешкины тёрки? Да нахрена это мне?
— Чего ждешь⁈ — пискнул из-за плеча наш герой.
Выбора, собственно, уже как бы нет. От прямого в голову ушел быстрым уклоном. Влепил в правое подреберье, кажущийся сейчас мелким, кулак.
Попал вроде бы точно. Другой бы свалился, а этот не крякнул. Удар по печени — это серьезно. Обычно нокдаун. Но тут и чел необычный. Ну вот зачем это мне?
Запыхтев, громила попытался пройти в ноги, и я едва успел отскочить, понимая, что бороться с точно нельзя.
Джеб, джеб, нырок вправо. Выпрямился с крюком снизу вверх через руку. Три года в школе боксу отдано было не зря.
Удар прошел, но, к сожаленью, не в челюсть. А на отходе получил уже я. Всё же мои мышцы не для динамичного боя. Резкости нет, нагрузки другие. Не на плечах же мне с ним приседать?
В голове будто взорвалась граната. Под адреналином боль не почувствовал, но ощущения странные. Правая часть лица онемела. С ней что-то не то.
К счастью, противник чувствовал себя, видимо, так же. Интерес к ближнему бою он потерял. Злобно ощерившись, полез в задний карман. Едва ли достанет из него документы. Нож, кастет или ствол?
— Чо встал-то? Садись! — услышал я крик из машины.
Уговаривать меня уже не пришлось. Адреналин делает очень проворным, дав так нужную сейчас резкость в ногах.
Лешка ударил по газам и, взревев, «девятка» прыгнула с места, оставляя поле боя врагу. К счастью, ночная улица совершенно пуста, иначе непременно бы кого-нибудь сбил. Наше бегство разбудило всех местных собак. Их оказалось неожиданно много. Тявкали из каждой дыры.
' Я хотел бы остаться с тобой,
Просто остаться с тобой,
Но высокая в небе звезда зовет меня в путь…'
— Кто, блин, это был? — приглушил громкость я.
Повернул к себе зеркало заднего вида. Скулы нет совсем. И правый глаз опустился. С таким буду жить?
— Да это…
— Стоп! Похер. Не втягивай меня в это гавно.
— В больничку? — спросил Лешка, втянув голову в плечи. — Не загоняйся, нормуль будет всё. Шмотки тебе новые купим, вопрос твой решим.
Я молча кивнул. От рубашки лохмотья, а их всего две.
Ночной город пролетели, как на ракете. Заартачившийся было охранник молча поднял шлагбаум, как только увидел лицо. Не то чтобы я сильно загнался по поводу своей красоты, но Юлька… С таким-то уродом ей и «мерса» не хватит.
— Скула сломана и провалилась. Операцию сделаем утром, — сухо объявил врач после осмотра.
Похоже, моя травма обычна. Выглядит страшнее, чем есть. С учетом того, что пишут в газетах, таких пачками, наверное, возят. Главное, что не выбили глаз. А скула… Интересно, как будут править? Разберут-соберут? Зальют в морду гипс?
— А без операции нельзя? — жалобно спросил я, представляя в деталях этот жуткий процесс.
— Мазями? Можно, — кивнул он. — Но в зеркало на себя лучше тогда не смотреть.
— А если потом как-нибудь?
— И потом тоже можно. Но операция уже будет другая. Ломать ведь сложней.
Спалось плохо. После бессонной ночи сделали укол и повезли на мерзко дребезжащей каталке в слепящий, лекарственно пахнущий бокс. Над моим телом спорили о чем-то своем. Под ядовитый щебет двух медсестричек вогнали в лицо холодный крючок.
Я напрягся, приготовившись познать всю глубину адских мук, но ощутил лишь толчок. С громким и сухим щелчком скула встала на место.
И это вот всё?
Слегка разочарованный я безмятежно уснул, твердо уверенный, что Лешка мне должен. Снилась Болгария, Долина Роз, Шипка и Слынчев Бряг, но почему-то с памятником солдату Алёше. Он и протягивал ключи от «девятки». Надо брать, раз дают.
Я потянулся, но пальцы схватили лишь воздух — горячий и влажный, словно в парной.
Что, опять?
Снова на пляже, но уже в тени пальмы. Солнце ползло по ясному небу, отвоевывая у нее сантиметры. Зрелище бескрайнего моря в обрамлении отвесных скал гипнотизировало и расслабляло мой загнанный ум.
Это же сон. Осознанный сон. В нем можно делать всё что угодно до момента, когда перетечет в полудрему перед тем, как проснуться. Но зачем просыпаться? Здесь ни Лешек, ни Юлек, ни жутких громил с золотыми зубами. Без них хорошо. Вот так бы безмятежно смотреть и забыться, растворившись в мерном ритме лениво шепчущих волн. Пропасть в пенящихся гребнях, стать самим океаном — без мыслей и грез…
Крохотная, но злая козявка куснула лодыжку, возвращая здоровый скепсис и ясность в расслабленный ум. Без них проще и гораздо комфортней. Мысль — не всегда хорошо. Но боль еще хуже. Разве она бывает во сне?
Обычно, как только его осознаем, вся активность в нем исчезает. Действие тотчас останавливается, а персонажи застывают, превращаясь в марионеточных кукол. По инерции, проснувшийся разум тщетно пытается передвигать их фигурки, оживляя и растягивая ускользающий мир. Но здесь всё не так.
Прибрежную гальку не удалось превратить ни в знойную стриптизершу из бара, ни в выигрышный лотерейный билет. Окружение выглядело слишком отчетливо, а чувство голода утверждало реальность лучше любой философии. Щипок не поможет развеять мираж.
Пока еще ум наслаждался бездействием, оттягивая момент, когда возникнут вопросы. Они потребуют времени, решений и приложения сил в этом странном пространстве. Его реальность давила. В ней я чувствовал себя крохотным, пустым и ничтожным. Ее уже нельзя отрицать, выкинув, как тот белый песок.
Полы в зале плохо помыли, и я нашел его под лавкой и на следующий день. Это точно не мел, спутать нельзя. После долгих раздумий смог уговорить себя, что просто совпало. Бодрствующее во сне подсознание знало, что кто-то рассыпал здесь белый песок. Мозг вставил в сон этот фрагмент, точно пазл, и вот — вуаля: ты сходишь с ума.
Отряхнув ладони, со вздохом сел на корягу. Отговорки уже не помогут. Для начала надо признать, что творится какая-то хрень. Так или иначе придется в ней разбираться. Понять — как, зачем, почему.
Или
