чёрт возьми, оказалась надоедливой мухой, безцеремонно и несвоевременно жужжащей у уха и мелькающей перед глазами, что бороться было бесполезно.
Несколько раз в течение дня пробовал убедить себя после всех запланированных дел, ехать прямо домой. Никуда не сворачивать и жить своей привычной жизнью. Мудрый бы так и поступил, коем я поди не являюсь.
Направляясь к Игореву дому, я резко съезжаю на обочину. Беру в руки сотовый телефон и вбиваю название фонда. Найдя контактный номер, делаю необдуманное — звоню на него.
— Добрый вечер, — раздался женский голос, — вы позвонили в фонд «Гармония сердец», чем могу вам помочь?
— Не подскажите, Маргарита Дмитриевна на рабочем месте? — Ощущаю, как начали потеть ладони и непроизвольно задрожал голос.
— Сейчас она на основной работе, может ей что-нибудь передать? Как я к вам могу обращаться?
— Виталий.
— Очень приятно, Виталий. Так, чем я могу быть вам полезна?
— У нас через полчаса с Маргаритой Дмитриевной назначена встреча по поводу денежного взноса в ваш фонд, но, к сожалению, я не уточнил, куда именно мне нужно подъехать. Не напомните ли вы мне адрес?
— Конечно, Вознесенский переулок 12/1. Балетный дом имени Д.Я. Родочинского.
— Благодарю. Приятного вам вечера, — быстро кладу телефон и разворачиваю машину в сторону центра.
Был бы рядом Игорь, сделал бы всё, чтобы меня остановить, но он же не может вечно нянькаться со мной. Да и не факт, что я бы его послушал, то есть, наверняка, так оно и было бы — внимательно выслушал бы и сделал по-своему. Я жутко упрямый, с бараном и то проще договориться. Если я что-то вбил себе в голову, то это уже не искоренить, пока своего не добьёшься. Сейчас я не знаю, чего я конкретно хочу. Просто тупо еду, а там видно будет.
Припарковавшись у ворот балетной школы, я спустил окно и, закурив сигарету, сквозь дым смотрел на окна, где горел свет. Пытался отгадать, какое принадлежит ей. Воссоздавал её образ у балетного станка, как она, ровна держа спину, неторопливо растягивает свои мышцы, как она в центре зала подпрыгивает и во время прыжка в воздухе делает шпагат, как она уставшая садится на паркет и тыльной стороной ладони вытирает со лба капли пота.
Сейчас, в эти минуты, я себя больше всего ненавижу. За слабость. За то, что позволяю ей сделать мне ещё больнее. Ведь мне неизвестно, на что этот ангелочек способен, и что он может вытворить с моим сердцем. Однажды она уже безжалостно вонзила в него нож. Разве что-то может помешать ей это повторить?
Час я просидел в машине. На телефонные звонки не отвечал, отправлял стандартное сообщение занятого человека — со словами «Перезвоню позже». Пускай и вправду думают, что дел невпроворот. Я как-то сам прекрасно справляюсь с осуждением в свою сторону. Вполне его хватает. Возможно даже в избытке. И когда оно перевалила за грани возможного, я затушил очередную выкуренную сигарету и завёл мотор автомобиля.
Где-то в самом что ни на есть дне моей души, я был искренне расстроен. Долгие годы я был голоден на живые эмоции, и сам не особо щедр был с другими. Я чистое олицетворение скупости — мало отдаю взамен. И тому есть объяснение, мне нечем делиться. Внутри меня пустота — огромный кратер без воды и признаков жизни.
Когда при включении зажигания включились фары и осветили передний фасад здания, моё внимание привлёк человек, бегущий с тростью в руке к входу балетной школы. Я был в доле секунды от того, чтобы себя уберечь, но, задержавшись у ворот, я обрёк себя на боль в двойном размере.
Меня было уже не спасти: входные двери открываются и выходит Рита. С улыбкой на лице она целует в щёку молодого человека, вовремя поспевшего к ней. Они обмениваются парой фраз, а затем парень передаёт Рите трость. И подхватив её под руку, они оба стали спускаться вниз по лестнице.
Оказывается, всё это время, что я пробыл здесь, я не был в полном одиночестве. Преодолев все ступени, Рита высвобождает свою руку, и самостоятельно, слегка хромая на левую ногу, направляется к машине, которую до этого я не замечал. Раз я не видел, как к зданию кто-то подъезжал, значит, она стояла до моего приезда, и Риту ждал не только я один. Здесь нас было минимум двое. Однако лишь одному она пошла на встречу, и им был точно не я.
Нет бы сразу уехать отсюда к чертовой матери, я же решаю быть благодарным зрителем и досмотреть эту картину от начала и до конца, до момента, пока их машина не умчалась вдаль, пропав из виду.
Сразу рвать с места я не стал. Заглушив мотор, я вышел из машины и жадно вдохнул глоток свежего воздуха, которого жутко не хватало при просмотре захватывающей сцены. Им удалось меня впечатлить, боюсь я долго не смогу от неё отойти. Они подарили мне букет из разных чувств и эмоций. Не задохнуться бы только от аллергической реакции.
Сев на холодный асфальт и опершись о машину спиной, я всячески старался подавить в себе злость, отчаяние, бессилие. Крики и удары кулаком показались самым верным способом.
Я кричал и бил. Бил и кричал. Я делал это снова и снова, срывая голос и стирая до крови костяшки об асфальт. Не жалея себя, я выкладывался по максимуму. Ведь охриплость и стёртые кулаки не самое худшее воспоминание, которое останется у меня на утро от сегодняшнего дня.
Но силы покидали меня, и я всё же дал им волю. И слезы крупными каплями безостановочно полились по моим щекам, будто смывали каждую частичку увиденного. А в голосе раздавалось только одно: «За что ты так со мной? За что, Рит?»
Глава 5. Максим
— Ходил на бокс и забыл снять тренировочные бинты? Тебя там настолько сильно тряханули? — Войдя на кухню и сразу направившись готовить себе кофе после ночной смены, Игорь бегло бросает взгляд на мои обе перебинтованные руки. Какой всё же мальчик внимательный. Хотя, думаю, не трудно было заметить мою обновку: новые белые рукавички. Я хорошо на зиму утеплился.
Одним гелем для ссадин тут не обошлось. Раны продолжали кровоточить. Всю квартиру другу бы перепачкал. Нужно было что-то срочно предпринимать. Подорожник под окнами дома, увы, не рос, сорвать его поблизости было негде. Когда по-старинке заживить раны не получается, на смену приходят новые методы лечения, оставалось лишь сходить в аптеку и должным образом отовариться, взяв всё
