class="p1">Но стоило только закрыть и открыть глаза, как галлюцинация развеялась. На меня смотрели обычные, вполне реальные медово-карие глаза мужчины. Даже искорки смеха забрезжили в их глубине.
Фух! Покажется же!
— Садитесь, курник остынет! — позвала Елизавета Петровна.
Мы чинно расселись по местам. Егор даже отодвинул для меня стул. Затем помог сесть бабушке и только после этого вновь сел сам.
— Женечка, скажи, а чем ты в городе занимаешься? — спросила Елизавета Петровна, после того, как первый голод был утолен. — Про Игоря-то мы знаем, тот еще алхимик. А вот про тебя, практически ничего.
— Я - филолог, — ответила, откладывая в сторону вилку. — Учитель русского языка и литературы в обычной школе.
— А как Игорек относится к тому, что ты пропадаешь в школе?
— Нормально! — пожала я плечами. — А почему он должен относиться по-другому? У меня лишь одна ставка в гимназии по соседству. Всего два пятых класса. В одну смену. Больше я не беру. Садик Настенки прямо за забором. И это все в двух шагах от дома. Не смогла сидеть дома, понимая, что теряю квалификацию! — ответила на пристальный взгляд женщины, назвать которую старушкой язык не поворачивался. — Игорь не плохо зарабатывает, и в принципе ни в чем мне не отказывает. Но… просить каждый раз на булавки… не мое. — честно призналась я. — А так, каждый день среди людей. Да и нравится мне преподавать.
Дальше разговоры были ни о чем.
А после обеда Егору позвонили. И он, извинившись, мол дела, сел в свой джип и уехал.
Потом проснулась Настенка и все завертелось. Елизавета Петровна поручила мне свой небольшой огородик. Точнее я сама напросилась. Не привыкшая сидеть без дела, я не знала, чем заняться. А так Настенка бегала среди грядок, пока я пропалывала грядки с луком, потом с морковкой… всем что видела, лишь бы дурные мысли не лезли в голову.
— Девочки пошлите ужинать. — позвала хозяйка. — Ох, шустрые какие! Так вы мне всю работу закончили! У меня — старой, все руки не доходили! Ну, раз так, завтра пойдем по ягоды. Матвеевна хвастала давеча, что на горке земляника пошла.
— Ура! — запрыгала дочка.
Устало разогнувшись, все же не привычная для меня работа. Я уж и не помню, когда в последний раз полола.
— Мойте руки, сядем ужинать! — женщина пошла к дому, пропуская вперед Настю, что чумазая, но довольная припрыгивая, неслась по дорожке. — Егор сказал, что задержится, так что его ждать не будем.
— Какие-то проблемы? — из чистой вежливости спросила я.
— Эх, девонька! Разве ж он мне о своих проблемах отчет дает! Он мужчина, еще и аль… начальник, так что без проблем в его деле не бывает. Но я не переживаю, мой Захар оставил после себя сильного преемника. Егор справится.
Но и к вечеру Егор не пришел.
В десять я уложила спать дочку. Но у самой сна не было. И я вновь спустилась вниз. На кухне Елизавета Петровка разбирала какие-то травы.
— Не спится? — подняла она на меня глаза.
— Да время еще детское! Я не привыкла ложится так рано. А это ведь кувшинка? — спросила, узнав растение по характерным листьям.
— Она самая, — подтвердила женщина. — Кувшинка или кубышка желтая. Самая что ни есть женская травка.
— А я думала женская трава — матрешка!
— То же верно. Вот только каждая из них для своих целей используется. Так приготовленный по всем правилам отвар из кубышки деревенские бабоньки часто используют, чтобы не отяжелеть.
— Чего сделать? — не совсем поняла я.
— Не забеременеть.
— Правда? Это что же местное противозачаточное.
— Ну да, только действует оно лишь на людей. — добавила Елизавета Петровна, продолжая раскладывать растения по пучкам.
— Эээ, а что есть кто-то еще? — усмехнулась я.
Женщина подняла на меня глаза и пару минут молчала, а потом немного замявшись, разъяснила.
— Ну, в деревнях животинка часто важнее жены.
— Ааа, это да!
Мне отчего-то вспомнилась мамина мама. Бабушка Аглая жила в деревне, куда меня лет до десяти, пока она была жива, часто сплавляли на лето. Среди деревенских она считалась за знахарку, ну или за ведьму. Уж кому как. Но при любой ситуации бежали не в ФАП, что находился за пятнадцать километров в соседнем селе, а к бабушке. Однажды ее «гостьей» стала Надежда — тихая женщина, жившая через три дома. Она буквально приползла к дому бабушки. На ней живого места не было.
— Это я сама виновата! — твердила она, преодолевая боль. — Коленька не виноват.
— Не виноват, как же! — ворчала бабушка, обрабатывая.
— Бьет значит любит!
— Лошадь свою он любит! Ни разу не видела, чтобы ее кнутом отхаживал. А тебя бьет смертным боем.
Коленька пришел к дому бабушки на следующее же утро. В дом он отчего-то не заходил, даже во двор. Так и стоял за калиткой, громко крича. Мужик требовал, чтобы его потаскуха — жена не разлеживалась, прохлаждаясь, а шла доить коров. Надежда порывалась встать, но бабушка, шикнув на нее велела лежать. А сама, повязав платок, скрылась за дверью.
Не знаю, что она ему сказала, но мужик ушел. Через три дня он сам пришел забрать жену. Все время, как-то неестественно улыбался, пытаясь задобрить бабушку, даже банку меда предложил за работу.
— И смотри у меня, Николай! Я тебя предупредила! — сказала бабушка, когда они уже поравнялись с калиткой.
— Да, да, Аглая Никитична! Я все понял, исправлюсь! — мужик отчего-то перекрестился и прибавил шаг.
Когда я приехала следующим летом, Коленьки уже не было. В деревне поговаривали, что его хватил удар, когда он снова попытался поднять руку на жену.
Так что да. Скотина часто была важнее человека.
Я просидела с Елизаветой Петровной еще час. Время от времени поглядывая на дверь. Но Егор так и не появился. Старушка при этом не выглядела взволнованной, видать дело это было привычное.
— Не переживай. — заметив мои оглядывания, сообщила она. — Значит, Люську встретил. Дело-то молодое!
От ее слов на душе стало муторно. Я поспешила покинуть кухню. Поднимаясь по лестнице, задавалась вопросом — какое мне дело, как проводит вечера мой деверь? Но… ответа не находила, как и спокойствия.
Потом еще долго ворочалась в постели, прислушиваясь к звукам уснувшего дома. Елизавета Петровна легла ненамного позже меня. И лишь когда снизу раздался характерный хлопок входной двери, я провалилась в сон.
Глава 4
Вот только снились мне, измученной тревогами, кошмары. Хотя вначале
