машин, которые можно проверить. Затем он переоделся в спортивные брюки и теплую куртку, сел в машину и уехал. Разумеется, никто за ним не следил и все меры предосторожности, выработанные годами жизни в чужой стране под чужим именем, сейчас были лишними.
* * *
По дороге он остановился у закусочной, купил сэндвич и сделал звонок из таксофона. Когда трубку взяли, он сказал по-английски:
— Привет, это я. Как сам? И хорошо… Ты мне нужен прямо сейчас. Подъезжай на Манхэттен к Рокфеллер-центру. Там сзади улица, на ней огромный католический собор. Не помню названия. Ну, ты найдешь… Рядом магазин «Блюмингсдейл». Вот там, в соборе, а не в магазине, мы и встретимся. Хотя ты так любишь за покупками бегать по роскошным магазинам. Хлебом не корми…
Разин рассмеялся, вспомнив, что человек, которому он звонит, ведет предельно экономный, почти аскетический образ жизни и, возможно, названий роскошных магазинов даже не знает.
— Вдоль прохода пройдешь к алтарю. Где-нибудь там на скамье буду я. Что? Нет, он открыт в любое время в любую погоду. Поспеши, пожалуйста.
Он сел в машину, съел сэндвич и выпил кофе из бумажного стаканчика. Затем проехал еще четверть часа, вышел возле почты. Оказавшись в здании, сделал звонок в детективную контору «Клаус и Спенсер», попросив позвать к телефону Чарльза Гудмена. Когда тот подошел, назвался Эриком Бергером и напомнил, что в прошлом году Чарльз помогал ему найти одного приятеля. Теперь есть новая работенка. Надо разыскать человека, точное имя которого не известно, но есть информация, которая упростит задачу. Это не очень срочно, но и тянуть не следует. Они поболтали еще пару минут, Разин повесил трубку.
Снова сев за руль, достал из кармана конверт с машинописными страницами внутри: описание примет Майкла Робинсона, вероятные номера его машины. Разин вложил в конверт триста долларов двадцатками и запечатал его.
Вскоре он вошел в Собор Святого Патрика на Пятой авеню. Внутри было тепло, пахло воском и лампадным маслом. Здесь было больше туристов, чем верующих. Он прошел вдоль рядов, сел на скамью недалеко от алтаря, взял библию, новую, в бордовой обложке с золотым тиснением, стал переворачивать тонкие страницы, пробовал читать, но не мог сосредоточиться, да и мелкие буквы в полумраке были плохо видны. Ник Колби, мужчина лет сорока, рано поседевший, прошел мимо, оглянулся и, узнав Разина, сел на скамью впереди и сдвинул на затылок зеленую шляпу. Наклонившись вперед, Разин сказал, что сегодня же надо отвезти одному господину из детективного агентства письмо, имя и адрес на конверте.
Ник молча взял конверт, поднялся и пошел к выходу. Разин посмотрел ему вслед. На Нике Колби было серенькое потертое пальтишко букле, темно-зеленая шляпа и ботинки, не новые, но всегда хорошо начищенные. Последнее время он ходил медленно и сутулился. Разин полистал библию, положил ее на прежнее место и ушел.
* * *
Через четыре дня Разин дошел пешком до почты и взял из абонентского ящика письмо из детективного агентства. Повернув к дому, Разин ускорил шаг, чувствуя нетерпение. Сидя на кухне, он выудил из конверта счет на тысячу долларов и прочитал письмо детектива Чарльза Гудмена. Этот парень работал быстро. Оказывается, настоящее имя Майкла Робинсона — Стивен Платт, пятьдесят пять лет, вдовец, жена умерла от рака несколько лет назад. Двое детей. Взрослая дочь живет в Лос-Анджелесе, работает управляющей в большом отеле. Сын живет в пригороде Нью-Йорка, он недавно женился, работает бухгалтером в крупной фирме.
Стивен Платт жил в особняке викторианского стиля в пригороде Бостона. Дорогущий дом полностью выплачен, адрес такой-то, телефон такой-то. Сильных страстей, увлечений у Платта нет, он всегда сосредоточен на работе. Мало задумывается о впечатлении, которое производит на людей, живет скромно, хотя может позволить себе многое. Он хозяин антикварного магазина, дела идут хорошо. Плат решил начать новое дело, связанное с продажей картин европейских мастеров. Но до сих пор это лишь проект, правда, уже на финальной стадии.
Платт собирается открыть выставку-продажу живописи и антиквариата в центральной части Бостона, экспозиция будет поделена на два раздела. В одном-двух залах картины современных художников, всю остальную площадь отдадут старинным картинам европейских художников, и европейскому антиквариату. Вазы, старинная мебель, гобелены, — у этого господина наполеоновские планы. Он собирается проводить торги с размахом, вроде тех, что устраивает «Сотбис» или британский «Кристис».
Покупателями будут местные богачи и иностранцы со всего света. Аукционы будут проходить очно и дистанционно, по телефону. Все желающие смогут заранее приобрести каталоги за десять долларов. Сейчас Плат сосредоточен на переговорах с экспертами и юристами, которые будут готовить к торгам тематические коллекции. Далее следовали незначительные подробности его быта и сумм, которые он тратит на жизнь. Действительно, все весьма скромно, ничего лишнего.
Разин сел в машину, доехал до закусочной, купил пару бургеров на завтрак и сделал звонок из телефона-автомата в детективное агентство «Клаус и Спенсер» Чарли Гудмену.
— Мне нужно больше информации, — сказал он. — Запишите себе. Надо выяснить, и поскорее, прошлое этого парня. Кто родители, где учился, с чего начинал, его женщины. Может быть, были конфликты с законом, заметные скандалы. Что-то такое…
Разин стоял и загибал пальцы, стараясь ничего не забыть.
— Я хочу сделать ему одно выгодное предложение, как бизнесмену. Поэтому и выясняю подробности жизни… Хочу убедиться…
— Это — ваше дело.
— Да, да… Только надо все аккуратно. Не поднимать пыль.
— Я понял, — сказал Гудмен. — Сейчас же дам поручение своим парням. Они за три-четыре дня раскопают все подробности.
— Хорошо. Пришлите письмо на тот же ящик, экспресс-почтой. Чек я посылать не буду. К вам приедет тот же человек и все привезет. Ну, в конверте.
* * *
Новое письмо Разин получил через четыре дня. В нем оказалось довольно много полезной информации о личности Платта и кое-какие подробности его жизни и быта. Его отец Джон Платт, крупный промышленник, владелец нескольких заводов по выпуску строительных материалов, в основном утеплителя и листового стекла. Семья жила в Питсбурге, затем переехала в Калифорнию, у его матери Изабель Платт в сорок лет врачи нашли туберкулез, ей посоветовали целебный воздух сосновых лесов Калифорнии. Стивен Платт, младший из трех сыновей, не захотел заниматься бизнесом, его тянули гуманитарные науки, он писал длинные поэмы, пьесы для школьного театра, рисовал сначала акварелью, потом маслом.
Работать начал с четырнадцати лет, быстро скопил на первую машину, хорошо учился в школе. Внешне привлекательный, неглупый, он пользовался успехом у девушек. После школы учился в одном из колледжей Лос-Анджелеса, но бросил. Отец оплатил его учебу в Оксфорде.
