сюда еще?
— Наверное. Здесь тихо, — нимфа снова рассмеялась. — Знаешь, меня еще никто не целовал. — Она покраснела и унеслась в лес. Галга, охая, аккуратно сложил хитон и унес внутрь храма.
* * *
Проход между скал был настолько узким, что кое-где приходилось проталкиваться боком. Не самое приятное на свете занятие, особенно если на тебе только сандалии и пояс. Когда Тритопатрей вышел на открытое место, его живот и спину украшали длинные глубокие царапины.
Перед ним лежало чистое, пронизанное солнечным светом озеро с песчаным дном. Озеро обступали скалы, к ним жался небольшой дом, идеально вписанный в окружающее место — казалось, что он не построен, а так и вырос здесь. Тритопатрей зашел в озеро по пояс, да так и сел в него, взбаламутив густую воду. Вода намочила его бороду, он сделал большой глоток.
Из дома выскочили двое.
— Наконец-то! Мы уж начали беспокоиться!
Тритопатрей махнул рукой.
— Все в порядке. Как вы тут, братья?
Старший, Дионисий, пожал плечами.
— Тут все тихо.
— Вас никто не видел?
— Это место никому не известно, — вступил в разговор Евбулей. — Только отец бывал здесь. Я думаю, даже он не знает, что нам известен путь сюда. Если объявится здесь — у нас могут быть проблемы.
— Боюсь, что не объявится, — медленно сказал Тритопатрей. Он водил перед собой растопыренную ладонь, за его пальцами в воде оставался едва видимый след.
— Что ты хочешь сказать?
— Храмы Юпитера горят. Боюсь, что отца свергли.
— Кто!
— Судя по тому, как за мной гонялась эта сумасшедшая Артемида, в деле замешан ее братец.
— Аполлон! Это же невозможно!
— Все возможно, братья, — сказал Тритопатрей. — Если главным станет Солнцеликий, Олимп ждут тяжелые времена.
— Думаешь, он будет тебя искать?
— Он уже меня ищет. И не остановится, пока не найдет. Вас он тоже будет искать. Вообще всех, кто был причастен Малому Совету.
Дионисий и Евбулей переглянулись.
— Что же нам делать?
— Побудем пока тут. Здесь безопасно.
С другого берега озера донесся протяжный, длинный, исполненный боли стон.
— А с этим как? — озабоченно спросил Евбулей.
Тритопатрей встал, густая вода стекала с его плеч. Царапины исчезли.
— Может быть, он — наша последняя надежда.
Солнце ярко освещало нагромождение скал у противоположного берега озера. В игре света и теней то проявлялась, то исчезала чья-то фигура — прикованная к камням, с развороченными грудью и животом.
