моя лучшая подруга, — огорошил я Никитку. — Мы могли бы и втроём дружить. Вот я и обращаю твоё внимание. Чем она тебе не нравится?
— Ты опять что-то задумал, — с подозрением сощурился Никита. — Я знаю, когда ты мне голову морочишь.
Пришлось искать другой заход. И я решил рискнуть. Вызвал на разговор Матвея.
— Слушай, — сказал я ему, краснея и потея. — Дело есть, деликатное. Ты знаешь Вергилию…
Матвей удивлённо поднял брови.
— Она с первого класса влюблена в одного мальчика из нашего класса. И я хочу помочь ей. И думаю, что если ты… если кто-нибудь… покажет… в общем, приударит за ней, то он обратит внимание.
Уф, самое сложное позади.
— А я тут причём? — не понял Матвей.
— Ну вот я решил попросить именно тебя, потому что ты, мне кажется, способен понять. И ты не станешь над ней смеяться. Ты понимаешь, что она отличная девчонка. Возможно, однажды и тебе понадобится её или моя помощь. Стих сочинить, например.
— И что я должен делать? — усмехнулся Матвей.
— Ну как с Марусей, — обрадовался я и прикусил язык. — Ну я имею в виду — сядешь рядом и просто пообщаетесь. Мне кажется, у вас много общего, и это не будет в напряг.
— А в кого она влюбилась?
— Секрет, — ответил я. — Но если всё пойдёт по плану, то ты и сам догадаешься.
Кажется, мне удалось пробудить в Матвее если не сочувствие, то любопытство.
И прям на следующем уроке он уже подсел к Вергилии. Я потирал руки, возомнив себя величайшим тактиком, стратегом, дипломатом и устроителем человеческих судеб. Расчёт оправдался на 100 %: им явно не составило труда найти общие темы. Галина Петровна даже пару раз сделала им замечание за болтовню.
— Смотри-ка, — Никитка пихнул меня локтем, — Матвей к Вергилии сел. С Марусей не задалось, так он за следующую взялся.
— А тебе-то что?
— А вдруг он назло Марусе? А Вергилия вон уши развесила.
Я изобразил тревогу.
— Хм, не думал об этом. Но мне кажется, он не такой.
— А по-твоему, он ни с того ни с сего заинтересовался Вергилией?
— Почему нет? Она хорошая девчонка. И, кстати, классно выглядит сегодня.
Никита посмотрел на меня как на умалишённого.
После уроков я догнал Вергилию и рассказал о своём мега-плане. Теперь, когда уже всё шло как по маслу, она бы не стала отказываться.
— Ну ты, Кость, даёшь! Вот не ожидала! — исполнилась благодарности Вергилия. — И что, помогает?
— Ещё как!
На следующий день в глазах Вергилии от печали и след простыл. Она заливалась смехом! Мне даже показалось, что я ослышался. Так как вообще не помнил, чтобы Вергилия смеялась. А после уроков я задержал Никиту в классе, и мы увидели, что Матвей её провожает.
— Слушай, ты вроде говорил, что это твоя лучшая подруга? — с упрёком напомнил Никита.
— Ну да.
Я ликовал: гениальный план сработал — Никитка клюнул. Я уже представлял, как они будут хором благодарить меня на свадьбе.
— Ну он же явно назло Марусе!
— Вообще нет.
— Я с ним поговорю.
— Да брось! Всё в порядке.
— Вот увидишь.
Но ещё пару дней не находилось подходящего момента. Или просто Никите не хватало решимости, и он всё давил мне на совесть и подбивал поговорить с Матвеем.
— Да не буду я с ним говорить! — отвечал я. — Я уверен, что он влюбился. Ты только посмотри на них.
Никитка качал головой. Я подумал было, что он уже отказался от своей благородной идеи, но тут мы остались втроём в физкультурной раздевалке, и Никита, видимо, решил, что это знак.
— Слушай, — сказал он Матвею. — А ты чего к Вергилии привязался?
— А твоё какое дело? — закономерно отреагировал Матвей.
— Мы с ней пятый год учимся и в обиду не дадим, — довольно угрожающе сообщил Никита.
И тут Матвея осенило. Он молча переводил взгляд с Никитки на меня и молчал. Мне показалось, что он расстроился.
— В общем, ты меня понял, — заключил Никитка, став вылитым Колей, и вышел такой же крутой походкой, как старший брат.
— Так что, — обратился ко мне Матвей, — миссия выполнена? Я больше не нужен?
— Ну зачем так сразу… — промямлил я. — Хорошо бы закрепить эффект.
— Ну сам и закрепи, — сказал Матвей и тоже вышел.
На физре он был очень зол, обыграл нас в баскетбол с разгромным счётом.
Чтобы поднять себе настроение, я поспешил осчастливить Вергилию пересказом всей разборки.
— Вергилия, — сказал я, — всё идёт по плану.
Вергилия подняла на меня обеспокоенный взгляд.
— Не совсем, Кость, — и она виновато улыбнулась. — Кажется, я влюбилась в Матвея.
Я так и сел.
— Да, — продолжала Вергилия, — я поняла, что зря зациклилась на Никите. Мы ж совсем друг другу не подходим, а с Матвеем у нас столько общего! Представляешь, он прочёл весь мой сборник, и ему понравились точно те стихи, которые я ценю больше всех… Как теперь быть? Мне так страшно, что он просто из жалости со мной общается. Но чем скорее это прояснится, тем лучше. Так что скажи ему, что забираешь свою просьбу и Вергилия поняла, что это глупая затея, и что она не влюбилась в того, в кого думала… Или как-то так… Не знаю, как лучше.
— Он уже сам решил, что миссия окончена, — сообщил я упавшим голосом. — Потому что Никитос с ним говорил, грозил…
— Что ж мне так не везёт! — всплеснула руками Вергилия. И я понятия не имел, как её утешить.
На следующий день Матвей отсел от неё, и она сидела с отрешённым взглядом.
— Воот, — шепнул мне довольный собой Никита, — я тебе говорил! Стоило пригрозить, и он сразу отстал. А она теперь слёзы льёт. «Он не такой, он не такой», — передразнил меня Никита.
— Всё не совсем так, — ответил я.
— Учись признавать свои ошибки, — посоветовал Никита.
И я не стал спорить.
После урока Никита неожиданно для меня подсел к Вергилии и, видимо, попытался развеселить её, как умел. Я даже понадеялся было на воскресение прежних чувств (всё-таки четыре года не шутка), но Вергилия лишь мотала головой. Я глянул на Матвея — тот смотрел на них, стиснув зубы. Я подошёл к нему:
— Слушай, она ведь из-за тебя плакала, а не из-за него.
— Отвали, Куликов, — жёстко попросил Матвей.
— А из-за чего ей тогда плакать? — не внял я.
— Не знаю и знать не хочу, — ответил Матвей. — Последний раз по-хорошему прошу — отвали.
Настаивать было бесполезно, и я отвалил. Что теперь делать — вообще не понятно. Вместо всеобщего счастья сплошные разбитые сердца.
Маруся догнала меня после уроков:
