и неудобно, но потом я как будто провалился в сон и спал до утра.
Всё это было как бы длинное вступление к событиям этого дня. Надо же было рассказать, как мы оказались в таком положении. А теперь об этом памятном дне, в который, как я до сих пор считаю, мы спаслись от смерти. Или, точнее, нас спасли.
Дождь так и продолжал идти, всю ночь, и утром тоже. Я бы не сказал, что мы совсем приуныли. Просто было очень холодно без сухой тёплой одежды, без спальника. Но мы приготовили завтрак, поели, и стали разглядывать карту и строить планы. Мы представляли, где находимся. На нашей самодельной схеме, которая служила нам картой, в русле реки были показаны как бы маленькие продолговатые зёрнышки. Мы думали, что налетели на первое же из этих «зёрнышек». Так оно и было. Слева, к северу от нас, на схеме показан посёлок. Но до него 50 километров через тайгу. Мы уже прошли 10 километров за целый день, и идти 50 нам категорически не хотелось. Кроме того, мы шли к реке, поперёк русла. Заблудиться практически было нельзя. Ито мы несколько раз думали, что заблудились. Доставали карту, компас — убеждались, что не могли заблудиться, и шли дальше на юг. А вот пройти мимо посёлка — это очень даже можно, запросто. Или не дойти, и решить, что прошли. И вообще — не считая сегодня, еды у нас на три дня. А сколько дней идти? Пять, это если не заблудимся. А это вряд ли.
Можно ещё пойти вниз по реке. Километров 150 остаётся. Зато не заблудимся, и, возможно, идти будет легче, чем через тайгу. Я ещё один вариант предложил: вернуться назад, туда, где плот собирали. Километров 50, наверно. И ещё столько же до посёлка. Но из них только десять через тайгу, а сорок — хоть по какой-то, но по дороге. Всё-таки 100, а не 150, и шансов заблудиться гораздо меньше, чем если идти на север к посёлку.
Так мы и сидели до обеда. Полностью в апатию мы не впали, но у нас не было решения. Одно только мы молчаливо решили: никуда не идти до завтра. А завтра идти.
Разговоры крутились по кругу. Обычно начинал Андрей: — Если вниз по реке идти, то сколько дней понадобится? Пятнадцать? Отвечал обычно я: — Нет, наверно, поменьше. Дней примерно десять. Потому что кое-где есть простые участки, можно легко по берегу пройти. — А еды у нас на три дня? — это снова Андрей. И никто ему не отвечал, все уныло молчали.
— А если по пути ВитькА (так меня в то время друзья называли), то сколько дней? — это опять Андрей, и карту, которую все уже наизусть выучили, он всё продолжает разглядывать. Никому отвечать не хочется, сам не маленький, может посчитать. Но я всё-таки отвечаю: — Дня три до стапеля, может, четыре. Потом ещё день до дороги. А по дороге быстрее, дня два ещё. — Я могу сделать только один вывод, — продолжает Андрей — Вниз идти не надо. Сто пятьдесят километров вместо ста в варианте Витька, и десять дней вместо шести-семи. Нам остаётся выбрать из двух вариантов: через тайгу к посёлку с риском заблудиться, или вариант Витька, вдвое дальше, но легче найти дорогу и дорога проще. — Тоже можно заблудиться, на тех десяти километрах от реки до дороги — это уже Юра, — Кто помнит как мы шли?
Никто толком не помнит, только Вовик считает, что уж лучше мало помнить, чем совсем ничего не знать. Наконец, я соображаю: — Дорога потом свернула направо, помните? Значит, если не выйдем на дорогу, то уклонились вправо, станем забирать левее. Это соображение всем нравится, и, кажется, мы склоняемся к "моему" варианту.
Умный читатель, возможно, удивится, почему мы не решили урезать рацион питания вдвое. Как раз бы хватило. Но поймите, мы были молодые парни, работавшие целый день на свежем воздухе. Аппетит зверский, а еды совсем немного. Все эти дни мы не наедались, каждую крошку делили. И ещё урезать питание — ни у кого язык не повернулся. Собирались три дня идти с едой, а потом без еды.
Понятно, что было не очень умно сидеть в палатке один из четырёх оставшихся дней с едой. Но мы уже почувствовали дыхание смерти. Каждый уже не раз представил, как мы идём напрямую через тайгу к посёлку, пять дней, потом ещё пять, а посёлка нет, и где он — неизвестно. И остаётся только умереть… Или идём "моим" путём сто километров, но под дождём и без еды не можем пройти в день и десяти километров по бездорожью, лежим в палатке и ждём смерти…
Я постепенно становлюсь сторонником "своего" варианта. Не только потому, что я его предложил. Мне страшно идти через тайгу с призрачными шансами не пройти мимо посёлка. Юра за путь напрямую. Он считает, что с компасом мы сильно в сторону не уйдём, а около посёлка будут какие-то дороги и тропы, могут и люди встретиться. Вовик и Андрей колеблются. Но Вовик смотрит на меня как-то виновато — кажется, он считает правильным идти напрямую.
В час по местному времени мы с Вовиком вылазим из палатки готовить обед. Между прочим, это непросто, вылезти под дождь, когда вся одежда влажная или совсем мокрая. А сушить её приходится на теле. Нам холодно, и мы знаем, что промокнем ещё больше. Но также мы знаем, что если станем бояться покидать палатку — тогда точно конец…
Огонь разжигаем вдвоём, потом Вовик идёт за дровами. Я набираю воду, вешаю котелок. И тут появляется этот мужик. С ружьём за плечом. Вида такого уголовного, что я сразу вспоминаю о близости Магадана. Даже думаю, не позвать ли Юру. Он хоть и увалень с виду, но самбист хорошего уровня, почти мастер спорта. Ну и Вовик бы не помешал.
Мужик, между тем, здоровается, подходит к костру, который ещё не разгорелся толком. Спрашивает меня, кто такие, мол. Говорит он странно. Выговор необычный, и как будто с трудом находит слова. Каждая фраза — большое творческое достижение. Как для меня четверостишие.
Я объясняю, что плот наш разбился, еды мало, и мы хотим выбраться, а потом и до Магадана добраться. — А потом куда? — На самолёте в Москву. Мужик некоторое время курит. Я замечаю, что он не намного старше нас. Вероятно, тридцати нет, только очень зарос. — Там, по течению, дорога, — говорит он наконец. Я сначала не понимаю, куда
