девочка.
— Магггрррина, — передразнил он, — а еще вруша и картавая, как все говорят.
Следом раздался звук удара по мячу. Девочка смотрела, как он медленно летит над площадкой, планирует и потом лениво опускает потрепанное брюхо в лужу, выталкивая мелкие грязные брызги. Девочка успела разглядеть все капли вместе и каждую по отдельности. Так она поняла, что ее бросили.
С тех пор девочка с мальчиком перестали разговаривать.
Вскоре она с мамой переехала в другой район: это из-за папиной командировки, которая так никогда и не закончилась. Мама сказала, не надо расстраиваться: новая квартира хоть и значительно меньше, зато лес рядом.
После этого девочка с мальчиком перестали еще и видеться.
Лишь изредка она представляла, как он стоит на футбольном поле и пинает старенький мяч. А он пинал и пинал, пока не прошло 23 года.
Он сам не заметил, как у него появились отчество, морщины на лбу, ипотека. Он был обычный среднестатистический мужчина. Опрятный, в чем-то даже привлекательный. Но лицо поистерлось, и память тоже — настолько, что не сразу узнал Марину. Как и она его.
Да, они встретились через много лет, но это были уже не мальчик и не девочка. Они шли по тусклому школьному коридору, вспоминали прошлое, рассказывали, как сложилась жизнь.
— Так ты, Марина, у моей дочери математику вести будешь?
— Получается, так: я веду с пятого по девятый класс.
— Не зря мы из той школы перевелись. Будешь моей иногда оценки завышать. По старой памяти, да?
Боковым зрением она заметила его подмигивание и неуклюжую улыбку. В ответ слегка приподняла уголки рта. Потом обсудили общих знакомых, цену на учебники и завуча. Из вежливости он предложил попить кофе в ближайшей забегаловке. Из вежливости согласилась, но как-нибудь в другой раз, сейчас мало времени. Они уже дошли до ее кабинета, и надо было прощаться. Он заметил поломанную ручку. Починил ударом кулака.
— Но это ненадолго, нужен инструмент.
— Не страшно, хоть временно — ответила она, — трудовик выйдет с больничного, придет с инструментом.
Она уже почти скрылась за дверью своего математического царства, как вдруг он окликнул:
— Марина, подожди, — он говорил немного взволнованно, — Я же все время думаю, что с тобой не так, а сейчас понял: ты же не картавишь!
Пока она стояла в дверях, он рассказал, что у его младшей та же проблема. Сменили трёх логопедов — толку нет. Девчонку начинают дразнить, ей неприятно. Помоги, мол, открой секрет, как избавилась.
Она помолчала немного, подумала. Потом сказала:
— Знаешь, я сама. Просто пришла однажды домой, встала у зеркала и решила, что не уйду, пока не научусь выговаривать эту дурацкую «р». Спасибо тебе!
— За что?
— За то, что дверь починил.
Про одноклассников
Окрики незнакомых людей на улице обычно хорошего не сулят. Из опыта: либо предложат завязать яркие мимолетные отношения, либо попросят купить бутылку водки. А был еще совсем экстравагантный парнишка, который хотел съесть лимон за 500 рублей. Конечно, мимо кассы: все не настолько плохо, остались в мире нормальные бюджетные удовольствия, например, спелые авокадо в Магните.
Но я все равно считаю, что любого, кто к тебе обращается, нужно выслушать. И где-то теплится надежда — может быть, вот сейчас, вот здесь моя жизнь станет чуточку менее бессмысленной, и я помогу хорошему человеку найти короткий путь до мясного магазинчика.
И недавно подходит ко мне этот, вероятно, хороший человек мужского пола. Точнее сказать, подлетает, мчится, аж ветер свистит. А на лице его — такая искренняя и счастливая улыбка. Кажется, только собака может радоваться сильнее моему уставшему потрепанному облику. Я опасливо съеживаюсь, в голове мысли: «что за чудеса, я о себе чего-то не знаю… или не помню?». Незнакомец тем временем тараторит: «Вот так люди! Наконец-то встретились. Да ты чего, не узнала? Я Антон Лебедев, мы же учились в школе вместе». Тут я расслабляюсь…. Все-таки я не Билли Миллиган, а в детстве так вообще была вполне целостной личностью. Училась всегда в одной общеобразовательной школе, и одноклассников хорошо помню, Лебедева у нас не было.
Это все я объясняю достаточно торопливо — на проезжей части стоим, однако. И мой незнакомец уходит — какой-то вдруг сразу понурый, ссутулившись, разочарованный. И я иду в свою противоположную сторону и размышляю, что, он, может быть, и не поверил мне. Может, так и будет думать теперь, что я Лена или Катя, его первая безответная любовь, которая просто притворяется какой-то там Машей. И, может быть, ему даже немного обидно. Если так, дорогой Антон Лебедев, прости, что невольно стала причиной твоей грусти. Мне, конечно, следовало достать паспорт — так, чтобы уж наверняка тебя убедить, но я не смекнула, да и зеленый светофор был уже на исходе.
А, с другой стороны, эта невинная ошибка натолкнула меня на удивительную мысль. Неужели прошло столько лет, что можно вот так запросто обознаться? Неужели наши детские лица уже совсем поистерлись? И теперь в многолюдной толпе мы друг для друга навсегда утрачены? Меня это скорее радует.
Ведь я, настоящая, стопроцентная Маша, написала у себя на странице, что училась в лицее для одаренных детей. Даже год выпуска из университета поставила неправильный. Это не для того, чтобы казаться умнее или моложе. Просто не хочу, чтобы какой-нибудь слишком активный организатор встречи выпускников про меня случайно вспомнил. А, может, боюсь узнать, что про меня никто, даже случайно, не вспомнил. Поди разберись в тонкостях человеческой психики.
Но все же кажется отрадным отсутствие всех этих дурацких вопросов: «ты как?», «ты чего?». Или, например: «Маша, ты где?». Допустим, в отчаянии. В депрессии. А, может, сама не знаю, потому что Билли Миллиган — птенец в сравнении со мной. Нет, ребята, просто у меня для вас совсем ничего интересного.
Я рада, что не сталкиваюсь с призраками прошлого на перекрестках и в супермаркетах. Лучше еще раз увижу Антона Лебедева и перекинусь с ним парой слов. Или дождусь наконец человека, который спросит дорогу до мясного магазинчика.
О счастье
Сегодня зачитывалась советами для депрессивных: в минуты крайнего отчаяния нужно заниматься приятными делами и вспоминать светлые моменты. Приятное занятие, например, — покупать новые штаны, и я не стала медлить — отправилась. Ассортимент был велик, а женщина не должна раздеваться при первой симпатии (мне об этом недавно напомнили). Я тщательно выбирала, какой текстильный шедевр пойдет со мной за шторочку. Задумчиво стоя в 10 воображаемых штанах, чувствую толчок в бок. «Развалилась посреди дороги, откуда берут таких тупых?», — прошипела габаритная
