об этой стране были чрезвычайно скудны. К сожалению, в Каире оказалось нелегко достать нужную литературу. Эфиопия относится к числу стран, о которых написано довольно мало, — а тут, как на зло, кто-то перед самым моим носом скупил все, что было в известных мне книжных магазинах на улицах Адли-паши и Каср-эль-Нил. Всюду говорилось одно и то же:
— Книги об Эфиопии? Были, но сейчас уже нет. Последнюю мы продали несколько дней назад какому-то иностранцу.
Утомленный бесплодными поисками и доведенный до бешенства этим таинственным любителем книг об Эфиопии, я зашел в кафе, чтобы выпить стаканчик чего-нибудь прохладительного.
В саду модной кофейни Гроппи, как обычно в предвечернюю пору, было многолюдно и шумно. За столиками теснились элегантные мужчины и разодетые египетские дамы. Между ними сновали с подносами черные официанты в белых галабиях[3] и красных тарбушах[4]. Я остановился у входа, пытаясь отыскать свободное место. Внезапно меня что-то насторожило. В противоположном дальнем углу кафе стоял один-единственный столик, занятый каким-то погруженным в чте-мне мужчиной. Он сидел спиной ко входу, поэтому Я не видел лица, но весь его облик казался мне настолько знакомым, что ошибки быть не могло. Не веря своим глазам, я постоял еще минуту, а потом быстро подошел к уединенному столику.
— Пан Беганек! — закричал я. — Дорогой пан Беганек! Что за чудеса?!
К великому изумлению посетителей кафе, мы расцеловались по старопольскому обычаю, после чего референт отодвинул кипу книг и освободил для меня место за столиком.
— Никаких чудес, пан редактор. Сижу себе и читаю.
— Но вы ведь должны были ехать в Норвегию!
Пан Беганек недовольно сморщился:
— Никуда не убежит ваша Норвегия. Успею. Сейчас у меня месячный отпуск, и я наслаждаюсь африканским солнцем.
Лицо референта приняло мечтательное выражение, и он кивнул в сторону лежавших на столике книг:
— А в Африке так много удивительных стран, о которых я ничего не знаю. Вот купил несколько книг об Эфиопии. Если бы вы знали, какая это интересная страна! Какая интересная страна!
Это было уж слишком.
— Пан Беганек, — строго сказал я, — так нельзя. Вы постоянно создаете настолько неправдоподобные ситуации, что ни один читатель мне не поверит. Вам полагается уже неделю сидеть в Норвегии, а вместо этого вы ходите по каирским магазинам и скупаете у меня из-под носа все книги об Эфиопии. Зачем вам эти книги? Ведь не вы едете в Эфиопию, а я!
Пан Беганек побледнел:
— Как это вы едете в Эфиопию? Что за странные шутки?
— Это не шутки. Павел устроил мне двухнедельную поездку. Мы будем агитировать эфиопов покупать польские товары. Право, мне очень жаль, что вы не можете поехать с нами.
За нашим столиком надолго воцарилось молчание. В кофейне по-прежнему стоял гул, черные официанты в красных тарбушах начали зажигать лампы. Нахмурив брови, пан Беганек о чем-то напряженно думал.
Вдруг его что-то осенило, в глазах зажегся огонь.
— А, собственно говоря, почему бы мне не поехать с вами? — сказал он совсем другим голосом. — Отпуск у меня есть, денег хватит. Можно ехать. Нет, пан редактор, вы еще не знаете Беганека! Вы еще не знаете, на что способен Беганек, когда он что-нибудь решил.
Тут Укротитель леопардов с неожиданной силой ударил кулаком по столу и возвестил всему кафе:
— Вопрос решен положительно: я еду в Эфиопию!!!
На мгновение все вокруг стихло. Перепуганные посетители кофейни вытаращили на нас глаза. А пан Беганек повторил еще громче:
— Еду с вами в Эфиопию!!!
Глава II
Разговоры и споры по пути в Аддис-Абебу — Как возник государственный флаг Эфиопии — Прощание с суданским другом — Наша симпатия к Эфиопии — В Аддис-Абебе идет дождь — Первые впечатления — Пан Беганек рассказывает об эфиопском климате
Итак, мои мечты сбылись: мы едем в Эфиопию вместе с паном Беганеком.
Поскольку воздушный путь из Каира в столицу Эфиопии Аддис-Абебу проходит через Судан, мы отправлялись с того же аэродрома, с которого два месяца назад я вылетел в Хартум. Разница заключалась лишь в том, что тогда я летел самолетом суданской авиакомпании «Судан Эрвейз», а сейчас — компании «Эфиопией Эрлайнз». В отличие от суданских и египетских самолетов, эфиопский — менее современен. Зато он окрашен в три ярких цвета — зеленый, желтый и красный — и имеет какой-то необычно веселый вид.
С этих трех цветов и с названия эфиопских авиалиний начался наш первый разговор и первый спор об Эфиопии.
Как только самолет поднялся в воздух, пан Беганек сделал умное лицо и произнес:
— Как вы думаете, почему наш самолет выкрашен в зеленый, желтый и красный цвета?
Павел, который вообще не терпел поучений, только пожал плечами, а я ответил:
— Вероятно, потому, что это национальные цвета Эфиопии.
— Это ясно. — Великий первооткрыватель улыбнулся с еще более ученым видом. — Но почему у Эфиопии именно такие цвета?
Теперь настал мой черед пожать плечами. Вопрос показался мне странным. Откуда мне знать подобные вещи? Павел же нетерпеливо буркнул:
— Ну, валяйте дальше, если знаете, пан Всезнайский.
— Конечно, знаю. — Лицо референта стало многозначительным до отвращения. — Дело было так. Когда после библейского потопа появилась первая радуга, господь бог вынул из нее три самых красивых цвета — зеленый, желтый и красный — и отдал их эфиопам для национального флага, потому что любил этот народ больше всех других.
— Пан Беганек, — укоризненно прошептал я.
— Ну, знаете ли! — взорвался Павел. — Что за байки! Здесь столько же правды, сколько в легенде о ва-вельском драконе.
— Это не байки, а предание, в которое верят все эфиопы. Я читал об этом в одной научной книге, — раскипятился референт. — Эфиопия — очень древняя страна, она существует более трех тысяч лет, и уже около тысячи пятисот лет эфиопы исповедуют христианство. Многие библейские сказания они воспринимают как подлинные факты своей истории. Эфиопские монархи до сих пор считают себя прямыми потомками библейского царя Соломона и царицы Савской. Официальный титул императора звучал так: «Лев-победитель из племени Иуды и Божий избранник». Все это черным по белому записано в эфиопской конституции[5]. А вы говорите — байки.
— Ну, тут уж вы приврали, пан Беганек, — с раздражением сказал Павел. — Никогда не поверю, чтобы это было записано в конституции.
Пан Беганек даже побледнел от обиды:
— Пан директор, прошу меня не оскорблять!
— Так вы утверждаете, что в эфиопской конституции записано, будто императоры — потомки царя Соломона и царицы Савской?
— Безусловно.
— Проверим, когда приедем.
— И проверять нечего. Я сам об этом читал.
