тень помогла бы мне выполнить миссию, с которой меня сюда прислала Муля. Но все, что я вижу в ее глазах, — возбужденный блеск: Диана красива, как никогда.
— Нэнс, ты всегда была моей верной, а часто и единственной союзницей в этих делах, — смеясь, говорит она, и голос ее чудесно звенит, когда она произносит прозвище, придуманное ею для меня еще ребенком. Словно я рассказала ей очаровательную шутку, а не пыталась пробраться к ней в сердце и отговорить от самого разрушительного шага в жизни. — Я настолько немолода, что уже пять лет прожила в браке и родила двоих сыновей, а значит, достаточно стара и для того, чтобы точно знать, что — и кого — я хочу.
Я знаю, она не собиралась ранить меня этим словечком «стара» — ведь она умудрилась уложиться с браком и рождением детей к двадцати двум годам, я же, дожив до двадцати девяти, не смогла ни того ни другого. Спасибо Хэмишу Сент-Клеру-Эскину и его бесконечному списку оправданий, чтобы отложить свадьбу. Но все-таки она меня ранит, и я припрятываю эту обиду до будущих времен. Мы, сестрички Митфорд, никогда ничего не забываем. Только притворяемся, что прощаем.
— Просто не хочу, чтобы ты потом пожалела. — Я глубоко затягиваюсь сигаретой, оглядывая небольшой дом, который она сняла на Итон-сквер, — ему далеко до ее бывшего особняка Чейни-уок или поместья в Биддлсдене, но он гораздо лучше моей квартиры. — Неужели ты не можешь просто закрутить с ним чертов роман? Обязательно разводиться с чудесным мужем и сбегать, чтобы выйти за него? Честно, я уверена, что Брайан скорее уступит вам супружескую кровать, осыпав ее розами, чем согласится потерять тебя навсегда.
Она снова мелодично смеется, на этот раз озорно: — Кто сказал, что я собираюсь за него замуж?
На долю секунды я теряю дар речи, а такого со мной еще никогда не случалось. Когда я, наконец, снова открываю рот, я брызжу слюной:
— Ну… Мы все предполагали…
«Да и как нам было не предположить этого?» — думаю я. Если уж Диана посмеет бросить примерного, ручного, боготворящего ее мужа, редкостного представителя своего пола и класса, почему бы семье не вообразить, что она сделала это из пылкой преданности распроклятому «М»? Могли ли мы заподозрить, что всё это ради утоления похоти? Муля и Пуля уязвлены поведением Дианы — они запретили остальным сестрам видеться с нею, и эта моя бесплодная миссия «по приведению в чувство» — единственное исключение, но запрет станет еще строже, когда они узнают ее результат. Даже боюсь представить, как разозлится отец, когда поймет, что Диана не собирается замуж. Интересно, сколько фарфоровой посуды падет жертвой его ярости? В нашем детстве немало чашек и тарелок было перебито вдребезги и из-за гораздо менее серьезных проступков — вроде разлитого варенья.
Как всегда невозмутимая, Диана продолжает:
— Нэнс, дорогая, то, что я попросила у Брайана развод, еще не означает, что планируется свадьба с М.
Ее лицо оттенка слоновой кости слегка розовеет при упоминании драгоценного «М». Меня выводит из себя ее отношение к сэру Освадьду Мосли — политическому авантюристу, безусловно харизматичному, но запросто нарушающему партийную дисциплину, если ему это выгодно, в придачу он еще и отъявленный повеса.
— Видишь ли, М не планирует расставаться с женой. А меня вполне устроит проводить с ним столько времени, сколько он сможет мне уделить. И, честно говоря, мне не помешало бы чуть больше времени наедине с собой. Брайан был несколько навязчив.
Я в ужасе. Почему Диана решила довольствоваться крохами? Каждый готов преподнести ей полный, не надкусанный пирог. Вместо этого она, похоже, в восторге от того, что будет делить любовника с его женой, Симми, наследницей огромного состояния Керзона, с которой он прожил уже тринадцать лет, а также со всеми, кто ему еще приглянется, — и таких, по общему мнению, будет не счесть.
Я как раз собираюсь задать этот вопрос, когда с лестницы доносятся шаги — кто-то спускается. Может, это Джонатан или Десмонд? Я думала, няня повела мальчиков в парк. День сегодня хоть и холодный, но не по сезону солнечный.
— Леди, — раздается из холла звучный голос, и я сразу понимаю, кто это. Бобо. Только она время от времени называет меня «Леди», и она самый громкий человек из всех, кого я знаю.
Я встаю, чтоб поцеловать Юнити в обе щеки, и замечаю, что она втиснулась в одно из твидовых платьев Дианы. Смотрится вульгарно, и хотя меня так и подмывает сделать замечание, я не решаюсь нападать на нее в такой щекотливый момент. Если Юнити закатит истерику, дальше уже никакого разговора не получится.
— Бобо, разве до тебя не дошло распоряжение Мули и Пули насчет Бодли? Она у нас теперь персона нон грата. Мы не должны с ней общаться.
Мне-то можно пропускать мимо ушей наставления родителей — мне двадцать девять, и они не поддерживают меня финансово, так что не могут мне диктовать, а вот Юнити все еще у них под каблуком. Я удивлена, что она нарушила их приказ.
Она улыбается, открывая свои нелепые серые зубы.
— Как я могла не зайти к Нарди, раз я в Лондоне? Особенно в такой сложный момент. — Юнити смотрит на Диану с нескрываемым обожанием и называет ее прозвищем, которое обычно пускает в ход, когда ее переполняет нежность к сестре.
Муля и Пуля поддались на уговоры Юнити и разрешили ей пожить в Лондоне на время светского сезона и заняться рисованием в отчаянной надежде, что круг ее общения расширится настолько, что рядом появится заинтересованный поклонник. Не стоило мне забывать, что Юнити выходит из дома гораздо чаще, чем того требует светская жизнь, поскольку посещает занятия на Харли-стрит.
— Я тоже в Лондоне, а меня ты игнорируешь, — шутливо говорю я. Хотя, наверное, я должна была бы обидеться на невнимание Юнити, на самом деле я не получаю от ее общества никакого удовольствия. Ее настроение так переменчиво, а интересы так своеобразны, что я нахожу ее утомительной. Не говоря уже о том, что я терпеть не могу Ратулара! Боже милостивый, кому придет в голову держать домашнюю крысу!
— Для таких как я вы слишком заняты, Леди. Все эти твои писательские дела и приятели, — отвечает она, плюхаясь рядом с Дианой и хватая ее за руку. Интересно, как Диана находит общий язык с Юнити? О чем они говорят наедине? Странно так часто видеть их вместе. Раньше Том был ее родной душой, по крайней мере в детстве, но теперь все изменилось. Он не может простить Диане, что она бросила его друга Брайана, к тому же наш единственный
