Двери распахнулись, прервав мысли Невина, и в зал вошли двое. Первый был высоким и мускулистым, тяжелый темный плащ окутывал его с ног до плеч, заколотый спереди золотой брошью в форме черепа. Длинные светлые волосы лежали спокойно, тонкие губы были плотно сжаты, а серые глаза смотрели холодно и высокомерно. Второй, одетый в черный с сиреневым костюм, был ниже ростом, его голубые глаза казались стеклянными на бледном неподвижном лице. Оба были молоды и вооружены короткими мечами.
Остановившись перед троном, они опустились на колени и склонили головы.
– Встаньте, – велел Невин и, когда они повиновались, сказал: – Я решил, что нам всем необходим совет Оракула. Отправляйтесь в Храм и передайте Эртанору, что мы придем завтра в первом часу ночи.
– Да, Повелитель, – оба поклонились. – Мы благодарим вас за оказанную честь.
Движением руки Невин отпустил их. В зал снова вбежали Слуги.
– Какие будут приказания, Хозяин? – спросил старший из них.
– Позовите Мейстера, – велел Невин. – Хочу немного развеяться.
– Не нужно беспокоить этих никчемных пустомель! – тоненький голосок раздался у дверей, и в тронный зал вбежал горбатый карлик в ярко-красной одежде, на животе перехваченной золотым поясом. – Я всегда появляюсь сам и, заметьте, неизменно вовремя. Ну, чего встали? – бросил он слугам. – Убирайтесь! Не видите, вы надоели Повелителю?
Невин с улыбкой отпустил Слуг и поудобнее устроился на троне, окидывая придворного шута ироничным взглядом.
– Мой князь желает развлечься? – карлик расшаркался, едва удерживая равновесие. При этом его левый глаз, словно уголек, вперился в лицо Невина. – Могу предложить первосортных шлюшек с лучших восточных базаров. Берег для себя, но чем не пожертвуешь ради любимого правителя? Нет? Ах да, ведь у вас есть жена. Виноват, каждый раз забываю. Тогда, быть может, повелитель не откажется выслушать коротенькую и поучительную историю, недавно услышанную мною из уст одного заморского купца, до смерти замученного в застенках этого благословенного замка, да прольются все мыслимые щедроты на его доброго хозяина?
– Пожалуй, – милостиво согласился Невин. Мейстер, потомственный шут, всегда знал, как поднять ему настроение. Неистощимый на выдумки, грубый и циничный, он был живым символом Бальгона.
– Тогда позволь мне, князь, примоститься у твоих ног. – С этими словами карлик подковылял к трону и уселся на нижнюю ступеньку. – Так тебе будет удобнее пнуть меня, если мой рассказ не понравится, – пояснил он.
– Начинай, – велел Невин.
– Хорошо. Итак, в некотором королевстве жил один жестокий правитель. Он прославился тем, что обожал сажать людей на кол. Для этого он часто заманивал в свой замок не только врагов, но и собственных подданных, которых почитал за скот и подозревал во всевозможных изменах. Поистине ни до, ни после не было в известных нашим картографам землях короля, способного сравниться в зверствах с этим человеком. Иногда по совершенно неизвестной причине он казнил население целой деревни, расставив по склонам холма колья различной длины и самый высокий предоставляя старосте, дабы он мог перед смертью в последний раз окинуть взглядом свои владения.
Если же кольев не хватало (по нерадивости палачей, не сумевших угадать всю меру ненасытной жестокости своего господина, или же из-за нехватки леса), то остальных обреченных варили живьем, душили, вешали, колесовали, разрывали деревьями, четвертовали или ослепляли. Словом, не существовало пытки, неизвестной этому жестокому и, вероятно, безумному тирану.
– Признайся, ты все это выдумал, – перебил шута Невин. – Никто не может быть так бесчеловечен!
– Уверяю вас, повелитель, – проговорил Мейстер, приняв обиженный вид, – что каждое слово в моем рассказе – истинная правда!
– Ладно, – Невин махнул рукой, – можешь продолжать.
– Благодарю, мой господин, – карлик слегка поклонился. – Так вот. Однажды этот правитель, показавшийся вашей милости столь необузданно жестоким, отмочил шутку позабористей. Он согнал на холм множество народу, и на глазах у несчастных солдаты сожгли их дома, а затем начали сажать всех подряд на колья. К вечеру склон превратился в лес безжизненных или извивающихся тел, а по его склонам рекою лилась кровь. Один из дожидавшихся своей участи содрогнулся при виде этого, и тогда прославленный правитель, о котором идет речь в моем повествовании, велел посадить несчастного на самый высокий кол, дабы уберечь от неприятных запахов человеческих фекалий и крови. Сам он спокойно ужинал у подножия, наблюдая за агонией умирающих. – Карлик остановился и выдержал паузу, ожидая, что Невин засмеется. Правителя Бальгона действительно позабавил рассказ шута, но не настолько, чтобы он пришел в доброе расположение духа. Мейстер, почувствовав это, набрал в легкие побольше воздуха и заговорил снова: – Но на этом не кончается моя повесть. Был еще и такой случай. Однажды этот правитель пригласил в свой замок бедняков, усадил их за свой стол, накормил, а затем объявил, что вся пища была отравлена, после чего преспокойно наблюдал за медленной агонией умиравших. Тех, кто мучился слишком долго и наскучил хозяину замка, добили слуги. Потом этот убийца, столь хладнокровно расправлявшийся с ни в чем не повинными людьми, не раз говаривал, что сделал это для того, чтобы искоренить в своем королевстве бедность, ибо не мог выносить страданий простого народа.
Невин усмехнулся.
– Что ж, это тоже способ, – кивнул он, разглядывая мозаику на полу. – Но я предпочитаю шутки повеселее. Ты сегодня слишком мрачен, мой дорогой шут.
Карлик скорчил недоумевающую физиономию и пожал плечами:
– Ну хорошо, у меня осталась еще одна история, но если и она не удовлетворит Ваше Величество, то я умываю руки.
– Идет, – согласился Невин. – Подожди только, пока я позову слугу. Думаю, ты не откажешься промочить горло.
– Разумеется, нет, – отозвался Мейстер.
Когда слуга принес графин и два наполненных золотистым вином бокала, Невин подал один карлику, а другой взял себе.
– За то, чтобы твои шутки стали веселее и мне не пришлось искать нового шута, – провозгласил он и пригубил вино.
– Выпью за это с удовольствием! – отозвался Мейстер, залпом осушая бокал. – Теперь я могу продолжать?
– Пожалуй.
– Ну, так вот. Все у того же правителя была любовница. Застав его однажды в дурном расположении духа, она решила развеселить его, сообщив, что беременна. Поистине, только женщине могло взбрести в голову воспользоваться столь сомнительным способом поднять мужчине настроение!
Словом, как и следовало ожидать, ее любовник отнюдь не обрадовался новости, обвинил свою пассию во лжи и, чтобы тут же уличить ее, выхватил меч и распорол ей живот…
– Хватит! – прервал его Невин, ставя бокал на подлокотник. – Убирайся, мне не нравятся твои шутки.
Карлик скатился со ступеньки и принял обиженную позу.
– Ты меня слышал? – спросил Невин. – Оставь меня!
