class="p">Вина бочоночек приличный,
За раболепье прилипал
Я б первородство не продал.
Ещё не найден тот Иаков,
Которому б я мог, однако,
Продать себя по метражу…
Поскольку цену не сложу.
* * *
Маленький принц, утончённый, но действенно вялый:
Тот самый — Экзюпери,
А рядом другой — по-ЕгорЛетовски разудалый
И матерный изнутри.
Трогают оба, по-своему, но равновесно,
Пусть разные струны души.
Оба они уникальны и интересны,
И оба они хороши.
Околовиннипуховое
1.
Да будь медведи пчёлами,
Они бы вечерами
Жужжали б невесёлыми
Медвежьими басами.
Разрушили б симпатию
К себе подобным хором,
Загнав лесную братию
По дуплам и по норам.
2.
Что ж грозным медведям стыдиться?
Что въедливым пчёлам париться?
Никто ведь не усомнится
В их праве кусаться и жалиться.
По-всякому может случиться
В медвежье-пчелиной подмене.
Но мёдом придётся делиться:
Так принято в сей Ойкумене.
3.
Леонов бесподобен,
Евойную игру
Ни Кристофер наш Робин,
Ни Тигра с Кенгой Ру
Ни в жисть не переВиннят
И не переПушат.
Никто уже не Милнет
Подобных медвежат.
4.
Скольких бы Пухов, до славы охочих,
Уолт Дисней не раскручивал,
Наш Винни-Пух виннипушнее прочих,
Ибо Леонов озвучивал.
* * *
Трёхглавому псу жить, увы, нелегко,
Ведь головы часто в раздоре.
А как стоголовое существо?
Что, через соцсети спорит?
Попроще сообществу, коль рассудить,
Многозмееголовой Гидры:
Там змеи едины в готовности лить
Соседкам отравы литры.
* * *
Тем клёво, кто над пропастью во ржи,
Тем хуже, кто над пропастью с камнями.
Для первых мир их ярок, хоть и лжив,
А для вторых — он тоже лжив, но сами
Его цвета угрюмы и серы.
Но, как и золотящееся поле,
Он требует, чтоб игры детворы
И в нём стерёг хоть кто-то, грел и холил.
* * *
Смерть вероятнее жизни. И
От парадокса Фе́рми
Хочется выть, оскорблять и бранить
Всех в этой пыльной таверне.
Где эти братья по разуму, где?
С кем допивать мне пиво?
Только талдычить о Караганде
Не стоит — и так тоскливо.
* * *
Отец небесный, да святится Имя,
С Которым на земле наступит царство,
Твоя где воля встанет над другими;
Дай хлеб насущный, не нужны нам яства;
Прости долги нам, как прощаем сами
Мы должников своих открытыми сердцами;
Не искушай, избавь от всех лукавых;
Пусть в царствии Твоём пребудет слава.
Аминь.
Еккл. 1, 9-10
…Нам сказано: что было, то и будет,
Что делалось, то сделается вновь —
Нет нового под солнцем! Если ж люди
Укажут вам на что-то: вот-де новь! —
Не верьте им, всё ранее случалось
В седых веках, что были прежде нас.
Нет нового под солнцем? Что ж, осталось
Искать другие солнца в этот раз.
* * *
Если жизнь своими тарифами
И невзгодами разнедужится,
Если думы запенятся рифмами
И идеи размытые вскружатся, —
Сочиняй, не похлопывай ушками,
Коль уж мысль биением взболтана.
Ведь у каждого третьего Пушкина
Быть должно своё истое Болдино.
* * *
Да, не Ассоли мы, к нам не плывут
Алые паруса,
Нашему прЫнцу вполне подойдут
Белые — за глаза.
Пусть даже серые — только б приплыл
В лунную-лунную ночь.
Бог не Ассолями нас сотворил,
Пусть, но без прЫнцев невмочь.
* * *
Зайку бросила хозяйка…
Агния Барто.
Всех заек на свете бросают хозяйки,
Хозяйки ведь быстро растут.
И что остаётся разлюбленным зайкам?
Сидят и хозяюшек ждут.
А вдруг они вспомнят, а вдруг не забыли,
Не разлюбили — а вдруг!
Надеются, ждут, покрываются пылью…
Теперь только пыль зайкин друг.
Троллизм-торквемадизм
1. Сонет торквемадный
Мой товарищ Торквемада —
Предобрейшая душа.
Он из всех концепций ада
Принял ту, что хороша.
Там всё просто: эмпиреи
Рая — только для него.
Остальным же, без затеи —
Ада злое естество.
Два пути: ему и прочим, —
Зори дня и темень ночи
Он прихватизировал.
Дантовское многокружье
Он с наивным прямодушьем
Сминимализировал.
2.
Трудно управиться
С тонной валежника,
Коей собрались мы
Грешников жечь.
На каждого праведника —
Тысячи грешников.
Эх, позабавимся!..
Словесно сиречь…
* * *
В грустных мыслях о Страшном суде
Ощущается неуют.
Подскажите, пожалуйста, где
Индульгенции раздают?
@morning_swellow с благодарностью
за данную мысль
Ох, хлеб и зрелища будут желанны всегда,
И эти желания — тоже из категории вечных.
Даже занимая в вечных самолётах места,
Направляясь в вечную Касабланку или ещё куда,
Жаждать народ будет хлеба и зрелищ беспечных.
Не помогут ни светлые радости, ни яркая красота.
Схема счастья известна тысячелетия и проста:
Зрелища, хлеб, рабы… и пара заводиков свечных.
* * *
Я на качелях. Небо, сосны
То вниз летят, то вверх взлетают.
Стишок какой-то несерьёзный
Мой мозг из строчек собирает.
Рифмуются прохлада ночи,
Молчанье звёзд, сомненья ветра…
Как будто был уполномочен
Я Кем-то, Кто всесилен очень,
Метафорами сыпать щедро
И собирать искринки мыслей
В опалоцветные созвездья,
Неся их, словно в коромысле,
С блаженной, но благою вестью.
Но, постепенно замирая,
Утихомирились качели,
И вся восторженность благая,
Некрепкая, полусырая,
Исчезла, как снега в апреле.
И рифмы напрочь улетели.
* * *
Ананасы и рябчики с водкой в кафе,
Ананасы в шампанском ли
Не предложат испить Маяковский В.
И гордец Северянин И.
На дорогу не выйду, как Лермонтов М.
Как Руслан у Пушкина А.
Не взлечу к небесам над своим бытием,
Не по статусу мне небеса.
Не смогу, словно Гиппиус З., изливать,
Рифмовать, как Асадов Э.
Только радость творить и слова рифмовать
Хороша сама по себе.
* * *
Ты могла бы со мной говорить лишь гекза́метром ровным,
Вместо матов-блинов обезличивать спичи цезурой,
Даже больше: «отнюдь» говорить с предыханьем альковным,
Водку пить, отставляя мизинчик изящно и выглядя дурой.
Ты в дорийском хитоне могла бы по дому слоняться устало,
Закрутив свои волосы в хитро-безумной прическе гетеры,
Но «отнюдей» и водки с отставленным пальчиком мало,
Чтобы Та́ис Афинской постичь политес и манеры.
Перевод с английского. Уильям Строд. На жизнь человека
Что наша жизнь? Игра страстей, котёл,
И наша радость — ноты разобщенья
Из
