Книга Шёпот Вселенной - Eastern Wind

«Déjà vu», – с чувством, как бы смакуя давний термин, пробуя услышать новые созвучия, незнакомец мысленно произнес его.

Такое кроткое, такое знакомое и до одурения невыносимое. Преследуемое, возвращаемое к тому, от чего так стараешься отмахнуться.

Глаза цвета южной травы, разбавленные лучиками солнца – эдакого подсолнуха без черных вкраплений. Голос – мягкий, тягучий, подобно карамели, незнакомый и уже такой близкий, – существует ли на самом деле этот тембр? Где сейчас его мелодия звучит?..

И этот запах: дурманящий своей терпкостью, нескромностью и знанием. Что это, ваниль? Нет, здесь больше, – какие-то правильные пропорции из ванили и кардамона, насыщенные чем-то большим, утонченным, но не имеющим конкретного определения.

Руки замирают над клавиатурой, глаза прикрываются, дыханье сбито. Снова. Снова ты как наваждение, – такое призрачное и осязаемое одновременно. Отпустишь, или подобно зову чаек на краю обрывов, ты втянешь в собственный мир? Но позволишь снова? Разрешишь быть твоим блужданием, криком ветров, светом на заре?

Снова. Есть ли этому преграда?.. И на острие, – бессильно, уже не вытянуть и вовсе. Из искрометных звуков, ведущих линий, осторожных взглядов.

Снова. Знали мы, что так и будет?..

Курсор ввода замирает с воздухом. Вдох. Выдох. Задерживая дыхание, проверяешь себя: «А сколько выдержу?».. Резкий выдох. Вероятно, легкие ни к черту. Ты подобрался слишком глубоко, прочно оседая где-то там: рядом, между, заполоняя собой все пространство.

Глубокий вдох и все оттенки темноты сгустились рядом, подталкивая в неизвестном направлении. Полно, оставь.

Снова. А за ним – предыдущее, нынешнее, грядущее. Что, если ты поступишь так же, как и до этого? Что с того?..

И снова. Кислород состоит из клочков повседневности – той самой реальности, – эскизов смазанных взглядов, остатков горячих слов, разбросанных на ветер и выплеснутых на бумагу цвета кофе. Даже здесь ты выделяешься, оставляя подле небрежный отпечаток себя. Ты же понимаешь, что это уже не считается?

«Мы вместе упадем в бездну томных ночей,

Сольемся в едином вдохе,

прочувствуем ряд мурашек,

Покрывающие каждый сантиметр оголенной души,

Проникая все глубже и глубже в таинство наших очей.

Мы будем криком в шумном городе, эхом,

В темных недрах содрогнемся

при виде света, ниспадающего звездным ликом,

На замерзшие ладони чудаков»

Снова. Через каждое снова, подрагивая от судорожного всхлипа. Только не сейчас, только не снова..

Ну же, признай себя. Выпусти наружу. Почему снова запираешься в темной комнате, созданной из мрачных предубеждений и небылиц.

Снова о..

– Трудягам невидимого фронта – физкульт привет!

Незнакомец подпрыгивает, задевая стакан с водой и опрокидывая на пол. Девушке удалось отскочить, не задевшись непреднамеренно об осколки когда-то целого стекла.

– Видно, творческий импульс настолько необъятен, что ты полностью погрузился в него без остатка, – отметила она. – Хотя, думаю, это было так несколькими минутами ранее, прежде чем впасть в знакомую прострацию.. Пойду, попрошу веник с совком и извинюсь.

Парень уставился на экран. Незаконченный фоторепортаж резал глаза.

«Да на кой черт необходимо прикреплять текст к своим же фотографиям? Что за новые стандарты?» – мысленно возмущался он.

Напротив скрипнул соседний стул, и на него опустилась его знакомая, которая продолжила:

– И опять о добром утре. Как там поживает твой фоторепортаж?

Он мрачно взглянул на нее, ничего не произнося. Слегка наклонившись, Вася потянулась к ноутбуку, мимолетно разглядывая написанное.

– Ну.. это не так и плохо.

– Обрывчатые фразы без какой-либо логики можно считать «неплохими»? – с грустной ухмылкой спросил он.

– Мы же говорим о начале..

– В то время как должны о конце, – съязвили в ответ. – До сих пор не понимаю: это злой умысел судьбы или неизбежность, что именно эти фотографии выбрали в редакции?

– Но они действительно невероятные!

– О, и не сомневаюсь, – с горькой усмешкой ответил он.

Глаза опущены. Темно-русые волосы с рыжеватым бликом, спускаясь ниже молочных плеч, переливаются на солнце. Тонкие губы сжаты – так, чтобы ничего не высказать, не прочувствовать. Но залегшие круги под глазами и слегка нахмуренные брови говорят о многом.

Девушка вздохнула. Конечно, все это сложно. И дело тут и вовсе не в фотографии или тексте.

– Продолжаешь думать об этом человеке?

– Снова, – шепчут в ответ.

Встретиться так непредсказуемо. Даже не так. Это сродни невероятному безумству, приведшего их в одно незначительное, казалось, место. Сейчас это именуют квартирниками, но тот вечер был подобен сборной «солянке» из разных направлений. Каждый высказывался по-своему, – так, как мог. Хотя и «молчуны» – те, кто предпочитал держаться в стороне, «в тени», – показывали дилетантам свои работы.

– Глубоко, неприлично медленно, ведут к обугленным страницам, – доносится неподалеку. Начинающий поэт, собрав вокруг себя небольшую группу единомышленников, что сомкнулись вокруг автора и внимают голосу, тихо продолжает вещать:

– Непрочно опороченных, скользящих эхом

Из терпких нитей пресловутого рассвета,

А подле – шорох призрачного завета

Рубинового цвета..

– Нынче современная поэзия ошарашивает слогом, – присвистнули где-то сбоку.

Обернувшись, парень цепляется взглядом за того, кто только что говорил. Сидит расслабленно, непринужденно. На столе – раскрытый блокнот, исчерканный вдоль и поперек линиями, вставками слов; рядом – рука, подпирающая подбородок. Зеленые глаза слегка прищурены, каштановая челка прикрывает левую сторону лица. За ухом – карандаш, что несколькими минутами ранее заполняли пустые строки записной книжки. Почувствовав на себе взгляд незнакомца, он слегка приподнимает глаза. Выдерживая краткую паузу, парень произносит:

– Оглушительная эйфория..

Стоящий невдалеке выразительно приподнимает бровь. Молчание красноречивей еще невысказанных слов.

Слегка сменив подбородок на ладони, с игривой улыбкой и озорством, молодой человек спрашивает:

– Но что, скрывая, выявляет стремление сияющего света?

– Должно быть, тоже поэт? – скептически отвечают вопросом на вопрос.

– Скорее, по настроению. Мне по нраву строптивость и неизведанность пути.

– А поэзия уж больно не уместна? – язвительно переспрашивает парень.

– В ней много очевидностей, – живо отозвался он.

– Что и не скажешь обо всей литературе, – ехидно заметили напротив.

Рядом тихо присвистнули. Интерес в глазах горит трепещущим огнем, передающимся и человеку подле. Взгляды по лицу, – не задерживаясь сканируют, изучают снова, – то приближаясь, то отдалаясь, а затем возвращаясь к исходу.

– Вероятно, контроль качества я не смог пройти? – спросили за столом, лениво улыбаясь.

– Смотря с какого ракурса подойти, – незамедлительно отвечает парень.

– Оценивая других, но, не признавая монологов, тем не менее, следуешь за ними.. Фотограф, не так ли?

– Скорее, по настроению, – подметили в ответ.

Парень за столом расхохотался.

– Скромный и слегка нелюдимый, при этом, с бездонным взором на события, – слишком обворожительно! – воскликнул он. – Сведенные в подобном месте, но с разными намерениями. Так что же ищешь ты, фотограф?

– Наверное, тоже, что и ты, – парировали в ответ.

– И столь ты так уверен? – ухмыльнулся парень.

– Думаю, твою компанию не стоит приравнивать