Уже по внешнему виду генерала можно было догадаться, чтопроизошло нечто особенное. Машков снял плащ и, пройдя на кухню, мрачноопустился на стул. Дронго сел напротив, с любопытством уставившись на гостя.
— Когда ты появляешься у меня дома с таким лицом, я начинаюдумать, что ты получил очередной приказ о моей «ликвидации», — пошутил он.
— Дурацкая шутка, — устало отмахнулся Машков. — Тебя никто иникогда не хотел убивать. Но есть государственные секреты, которые нельзядоверять даже самым гениальным экспертам. Не обижайся, ты должен нас понять.
— Я понимал вас так хорошо, что даже эмигрировал из России,— в сердцах отозвался Дронго. — В следующий раз вы, видимо, решите, что ядолжен покинуть этот земной шарик и отправиться в качестведобровольца-испытателя на Марс. Что опять случилось? Почему у тебя такойпохоронный вид? Я думал, ты получишь как минимум «Героя» за столь успешнуюработу твоей комиссии.
— Мы честно написали, что в ней есть и твоя исключительнаязаслуга, — сообщил Машков. — Никому и в голову не пришло бы искать в рекламныхгазетных статьях угрозу для жизни президента.
— И ты пришел для того, чтобы сообщить мне эту приятнуюновость?
— Нет. Мы уже три дня интенсивно допрашиваем Дзевоньского,Гельвана и их людей. Применяя специальные методы допроса. Ничего ужасного,только детекторы и немного витаминов. Но они говорят правду, совратьневозможно, даже при всем желании.
— Не сомневаюсь в успехах российской медицины. Или не толькороссийской?
— Какая разница? Важен результат, которого мы добились. Мыпланировали провести силами наших сотрудников проверку центрального офисаДзевоньского в Брюсселе. Собирались это сделать в субботу, когда там останетсятолько дежурный охранник. Но нас опередили.
Дронго вопросительно глянул на Машкова.
— Да, — подтвердил тот, верно оценив его взгляд. — ВБрюссель прибыла неизвестная нам группа киллеров. И в офисе не осталось нилюдей, ни самых важных документов. Налет был неожиданным. Всех, кто тамнаходился, убрали. А офис сожгли. Полиция приехала слишком поздно.
— Когда это произошло?
— Вчера утром, — Машков следил за реакцией Дронго.
Тот нахмурился, поднялся со своего места, потер подбородок.У него был мощный череп, выпуклый лоб. Высокого роста, ширококостный, с хорошоразвитой мускулатурой, Дронго скорее походил на бывшего спортсмена или боксера,чем на эксперта. Но внешнее впечатление часто обманчиво, и Машков это хорошознал.
— Почему молчишь? — невесело спросил он.
— Думаю, — Дронго прошелся по кухне, вернулся на свое место.— Так не бывает, — заявил он, глядя на своего собеседника.
— Поэтому я и приехал, — подвел итог генерал Машков.
Потом оба долго молчали. Минуту. И еще пятнадцать секунд.Наконец Дронго нарушил эту гнетущую тишину.
— Дзевоньского взяли первого марта. Остальных тоже.Курыловича, Гельвана — всех. А уже третьего утром кто-то является в офисДзевоньского и убирает всех его сотрудников. Моментальная реакция. Они сумелисобрать группу киллеров за один день? И подготовить нападение на офис? Почтиневероятно.
— Я сегодня весь день допрашивал Дзевоньского, — сообщилМашков, — а наши аналитики пытались определить степень столь быстропроявившейся реакции. Даже мы, рассчитывая все сделать как можно быстрее,планировали собрать людей и послать их только в субботу. Как же им удалось такмолниеносно сообщить об этом в Брюссель?
— Может, им позвонил Гейтлер? Вы не учитываете такойвозможности?
— Учитываем. Даже если он сумел все сразу просчитать ипозвонить, то сделал это лишь первого марта. Значит, на сбор группы иподготовку нападения у них был только один день. Нам понадобилось три, а ониуспели за один. Поразительная реакция! Как будто все были наготове, сидели иждали. На самом деле у них был только этот день, ведь Гейтлер уехал с дачипервого марта. А о случившемся он мог узнать лишь вечером того дня. Мы началидопросы Дзевоньского ночью с первого на второе. Но уже третьего утром они былив его офисе…
— Что говорит сам Дзевоньский?
— Он не может понять, что происходит. Представителем«заказчика» выступал какой-то Андрей Михайлович, которого сам Дзевоньскийсчитает бывшим офицером спецслужб. Мы составили его фоторобот, но более никакихследов.
— Остальных допрашивали?
— Да. Они даже рассказали о том, как похитили и убили сотрудницуфирмы Гельвана — Ксению Костину. Сейчас мы пытаемся найти ее тело. Но никто изних не сообщал в Брюссель о событиях в Москве. Тем более что никто и не знал осуществовании Андрея Михайловича.
— Какой вывод?
— Плохой. Очень плохой. Тот, кто нас опередил, заранее знало возможном провале. И был готов действовать. В благополучной Европе держатьгруппу киллеров в одном городе почти невозможно. Значит, их нужно было собрать,доставить из разных мест. Кроме того, продумать план нападения, проследить за офисом.Нападающих понадобилось бы четверо или пятеро. Может, даже больше. Если они недилетанты, то должны были сначала проследить за этим зданием, вычислить,сколько там людей, проверить охрану, возможность случайного появления полицииили посторонних людей. И все за один день?
— Понимаю. — С каждым словом генерала у Дронго все больше ибольше портилось настроение. Он уже догадался, какой вывод может сделать егособеседник.
— О нашей работе не знал никто, — подошел к главному Машков.— Ни один человек. Секретность была абсолютной. Даже сотрудники ФСБ и МВД,которые следили за перемещениями подозреваемых, не знали об истинных масштабахнашей работы. Ни один человек. Только члены нашей комиссии и ты.
— И поэтому я главный подозреваемый? — в упор спросил Дронго.
— Не знаю. Я пытаюсь понять, как это могло произойти, нопока не в состоянии этого сделать. Могу тебе только сказать, что я думаю.Конечно, это не ты. Но тогда почему такая мгновенная реакция? Как ты можешь этообъяснить? И как я должен это понимать?
Дронго молчал. Смотрел в глаза сидящему напротив гостю имолчал.
— Ты сам напросился на работу в комиссию, — безжалостнопродолжил Машков, — ты первым позвонил мне. Непонятно как вычислил всю этугруппу. Сдал нам Дзевоньского и компанию. Но главный подозреваемый ушелсовершенно необъяснимым образом. Словно его кто-то предупредил или он заранееобо всем знал. А что, если кто-то еще более умный и предусмотрительный решил,что Дзевоньского и его людей можно сдать как отработанный материал, чтобыпереключить все внимание нашей комиссии на эту группу, в то время как исчезнувшийГейтлер проведет свой террористический акт?.. — Машков замялся.
