ломбардская Soragna на юг от Кремоны.
И если так, то существование там ереси неизвестно. Кажется, что лучше будет искать решения не у Винье, а у более осведомленного Бонакурза, дающего сведения (если судить по имени Маркизия) о той же эпохе, что и источник Винье. Бонакурз же говорит следующее: «Marchisius scilicet de Soratio episcopus illorum de Seneano»{8}. Seneano фонетически напоминает нам Сорано, что вместе с именем Маркизия позволяет оба названия отнести к одной и той же местности. На Западе от Бергамо, известного центра катаризма, живого еще в XIV в., как показывают «Акты» тулузской инквизиции лежит долина притока Ады Серио (Serio, Serius) — Vallis Seriana, имя которой фонетически близко и к Sorano, и к Seneano, и в ней на самом Серио местечко Sariate, теперь Seriate. Кажется возможным отожествить Seneano (Sorano) с Seriana, a Soratium с Sariate. Таким образом, в конце XII и начале XIII в. итальянские катары как будто гуще всего сидят в Ломбардии к северу от среднего течения По. Ordo Bulgarie занимает север от Комо до Гардского озера (Concorezzo — Brescia), это представители крайнего дуализма; Ordo Drugurie, заходя далее на Восток (Виченца), врезается в область первого; Ordo Sclavoniae опускается несколько вниз к По (Милан — Баньоло), пересекая, как и второй, область первого (Mandello). Конечно, нельзя предполагать точных границ и замкнутых диоцезов, хотя, если имеет значение аналогия французских церквей в 1167 г., стремление к этому существовать могло. Вероятнее всего, что катары той или иной ветви были рассеяны в разных местах Ломбардии и даже Италии вообще, соседствуя и сожительствуя с представителями других ветвей; и в таких городах, как Милан, Виченца, в таких местностях, как местность между Комо и Гардским озером, рядом друг с другом уживались члены разных «церквей». Наши источники называют только пункты обычного местопребывания иерархии того или иного «ордена», они не могут дать ясного представления о пределах распространения катаризма в Италии. Этого не добиться и от других отрывочных и по необходимости случайных указаний. И все же, собирая эти отрывочные намеки, можно нарисовать себе целую наброшенную на среднюю и северную Италию сеть городов и местечек, в которых катары были наверное. Среди них — это почти несомненно — будут почти все главные центры катаризма, а степень густоты этой сети в той или иной области позволит приблизительно судить о степени зараженности ее ересью, о силе в ней катаризма. И если, при всем несовершенстве наших сведений для Италии, на север от Рима мы насчитываем более 80 случайно упомянутых пунктов, если их более 30 внутри линии Александрия — Верчеллы — Комо — Виченца — Падуя — Мантуя — среднее течение По, мы можем, не рискуя впасть в особенные преувеличения, сказать, что не было мало-мальски значительного городка Ломбардии, где бы не было катаров, что мало было дорог и тропинок, по которым не проходили бы их перфекты. И тоже в несколько ослабленной степени справедливо для Тосканы, Умбрии, Римской Кампаньи, Марки Тревизской, Романьи и Эмилии.
Как указано выше, смутные данные позднего источника позволяют предполагать существование еретиков в Орвието уже 1125–1141 —1163 гг., а ввиду тесной связи орвиетских катаров с сиенскими и в Сиене. Возможно, что поздний писатель путал катаров с гибеллинами. Возможно, но необязательно. Даже вероятнее, что гибеллинов считали еретиками именно потому, что под покровом политических врагов церкви пристраивались и находили себе приют и защиту религиозные ее враги. Ведь в конце 60-х годов (и это уж не так далеко от 1125 г., всего лет 50) присутствие еретиков в Орвието несомненно, и они как-то смешиваются с борющимися партиями. Ересь крепко засел! в этом маленьком городке, продержавшись до последней четверти XIII века. Едва ли избиение инквизиторов в 1265 г. обошлось безучастия еретиков, а указание Ваддинга позволяет предполагать их существование еще в 1279 г. В 1141 г. катары уже в Сутри, между Витербо и Римом, а через каких-нибудь 30 лет сведения о них становятся более определенными и частыми.
В Милане, о котором не было слышно с 1027 г., в конце 60-х и начале 70-х годов следующего столетия катаризм принял такие размеры, что «многие с безрассудною смелостью всенародно проповедовали самую ересь и другие заблуждения, и петли диавольского коварства захватывали много душ простых людей». Тщетно боролся с врагами церкви архиепископ Гкльдин, «in haereticos zelo Dei accensus»{9}, тщетно больной, умирающий с кафедры увещевал он свою паству. Он умер, а ересь продолжала развиваться, превращая Милан в свою столицу, как бы стремясь осуществить былые мечты миланских иерархов, противопоставлявших кафедру Амвросия кафедре Петра. Мы знаем, что в конце века ересь не мешала принимать активное участие в политической жизни ни в Милане, ни в других городах Ломбардии и распространению ее не могли воспрепятствовать ни клир, ни отдельные ренегаты, хотя бы они и составляли трактаты, доказывая ложность учений еретиков. «Вы, — пишет в 1213 г. миланцам Иннокентий III, — особенные покровители еретического лжеучения. Вы не только не ловите помянутых волков, но так их пригреваете и защищаете, что они у вас из волков превратились во львов и из саранчи в готовых к бою коней. Под вашим покровительством они не боятся всенародно проповедовать закваску своего учения и не смущаются, не скрываясь, сеять плевелы на пашне Господней. Изгоняемые ревнителями веры из других частей мира, они сбегаются в ваше государство, как в некую помойную яму заблуждения, где религией признается то, что явно расходится с католическою верою… Будьте уверены, несущийся о вашем еретическом лжеучении вопль до того потрясает уши и души народов, что они уже часто требовали, чтобы для истребления этой погибели на земле вашей мы бы послали их к вам, как уже послали в Провинцию». Правда, в некоторой степени булла вызвана и политическими мотивами: в вину адресатам ставится захват граждан Павии и вражда с ними, но все же Иннокентий достаточно ярко, чтобы не сомневаться в существовании ереси, рисует ее рост. А послание его направлено не только в fovea haereticorum{10} — Милан, но и в Александрию. Ломбардия уже охвачена ересью. К Милану и Александрии надо присоединить старые, уже известные нам центры катаризма — Брешию, Конкореццо, Баньоло, Виченцу, остающиеся пока в тени и вновь появляющиеся, как очаги ереси, лишь позднее. Источники наши указывают и ряд других городов.
Верона, где еще в X веке клиру «горько было служение Иисусу», где, как сообщает Цезарий Гейстербахский, еретики собирались по ночам «in quadam domo subterranea», дает им приют уже в начале 80-х годов XII века. Присутствие их
