диван. Там было теплее.
***
День девятый
«С больными можно делать все при полном их согласии и непротивлении …»
Кажется, что в мире нет ничего хуже, чем глотать около метра «кишки», пластиковой трубки с утолщением на конце. Эта процедура сравнима с крутыми американскими горками, где живот сводит от перегрузок. Не менее тяжело лежать четыре часа подряд с этой «кишкой», свисающей из угла рта, под любопытным взглядом постороннего. Это дело кажется интимным, но напротив лежала женщина. Она тоже нервничала. И мы, поглядывая друг на друга, соревновались в наполнении желчью пробирок, чтобы поскорее избавиться от неприятного общества. Нервничала и медсестра, поддаивавшая из нас физиологическую жидкость. После процедуры ощущение, будто совершил подвиг.
Соседи по палате обсуждали снятие с поста директора Центрального банка Российской Федерации. Более всех волновался Володя, поступивший на место Анатолия:
– Недавно ушел на пенсию и получил двенадцать месячных окладов. Что делать, не знаю. Может, в доллары перевести?
И, обращаясь ко мне:
– Что там слышно относительно курса доллара?
– За последний день доллар на рубль подскочил.
– Точно, надо доллары покупать. А я еще машину хотел продавать. Подожду.
Степан, поступивший на место Николая:
– Домой звонил. Жена говорит, что торговцы на рынке суетятся.
– Да, эти ребята задрали цены, – согласился Володя.
– Нет денег – плохо. Есть – тоже плохо, – подвел итог Руслан, лежавший на месте Тимофеича.
В общем, начались волнения. Вредно кардиологическим больным жить в России и новости узнавать.
Поговорил с медсестрой. Как и ожидал, большинство посетителей кардиологии – ветераны освоения Севера, причем многие из них становятся постоянными пациентами.
Опять процедуры. Кардиограмма под нагрузкой. Вообще положено снимать ее на велотренажере, но его уже давно кто-то приватизировал. Посему меня, облепленного датчиками, от которых к приборам тянулись пучки проводов, заставили скакать на ступеньке. Вверх, вниз, вверх, вниз…
– Ух, какого космонавта запустили, – со смехом сказала вошедшая в кабинет медсестра, едва не уронив от удивления папку с документами.
***
День десятый
«Воспоминания с возрастом становятся настолько далеки от истины, насколько далеки от нее сказки и легенды…»
В палате опять новенький – Леонид. Он пришел на место Игоря, когда тот еще нежился в своей кровати, ожидая завершения формальностей, связанных с выпиской.
– Быстро ты… – удивленно сказал кто-то из наших, обращаясь к Игорю.
– Диагноз не подтвердился, – объяснил он.
Тем временем Леонид пристраивал большущую сумку, которая сразу же привлекла внимание дежурной по этажу.
– Что это у вас там?
– Вот трусов чистых набрал да бюстгальтеров, – пошутил Леонид, намекая на свои выдающиеся груди, свисавшие над не менее выдающимся животом.
– Насчет трусов – это правильно, – похвалила дежурная по этажу, пропустив мимо ушей бюстгальтеры. – А то раскидают на кровати свои сухофрукты, не ровен час – потеряются.
Только в ноябре прошлого года Леонид лежал в стационаре с букетом болезней, средь которых был и описторхоз. Этой заразой он наградил не только себя, но всю свою семью через жирных копченых лещей, купленных в районе Тобольска. И вот опять здесь, где он свой в доску. Кстати, о досках:
– А где щит? – спросил он.
Бывалые больные сразу ищут щит: деревянный настил, который укладывают на металлическую сетку кровати, провисающую, как гамак. Только щит позволяет распрямить позвоночник.
И далее Леонид продолжил:
– Мне здесь залеживаться некогда, жена в отпуск собирается.
Насчет отпуска, как выяснилось впоследствии, он загнул. Ему, уроженцу Крыма, беспокоиться нечего: южнее Тюмени его не выпускают врачи – здоровье не позволяет. Вернуться на родину, где у него есть свой дом, может, и не доведется. Таковы для некоторых последствия северной акклиматизации. Жить здесь более трех лет вредно.
Начались разговоры. Леонид на правах старожила первым взял слово:
– Как-то один механик из этого отделения в самоволку бегал и принес с собой бутылок десять пива, пару – водки да закуски. Напоил до потери чувств двух здоровенных близнецов, направленных в стационар на обследование из военкомата. Те, пьяненькие, завалились спать, но перепутали кровати. Поэтому неудивительно, что поутру уколы всадили не тому. Пострадавший проснулся от боли в заднице, разбудил брательника, и… началась драка. Полетели стулья, заскользили по палате кровати. Такая традиция была у близнецов. Их даже мать водой разливала. А хитрец механик лежал и наслаждался зрелищем.
Тут ожил Степан. На Севере он шестнадцать лет. Сердце болит уже годиков пять-шесть. Разговорчивым его не назовешь, но тут:
– Тут как-то один больной с капельницей в туалет бегал. В вене игла торчит, в нее через трубочку подается лекарство из бутыли, закрепленной на штативе, а он этот штатив в руку – и в туалет. Не успел человек перед процедурой облегчиться.
– Делать ему было нечего. Мог бы и «утку» попросить, – парировал Леонид и начал рассказ о своей жизни, да такой, что вся палата сгрудилась вокруг него.
Лет пятнадцать назад трудился тут один начальничек строительной организации. Ох не любил он рабочих и в ответ получал тождественные чувства.
Пролетарии вечно не видели премиальных, которые делили на двоих начальничек со своей любовницей – главным бухгалтером. Как-то во время его отсутствия премия была-таки поделена коллективом, за что профсоюзный лидер имел бледный вид, а его заместитель – увольнение.
В общем, начальничек был порядочной свиньей. Царство ему небесное. Разбился в «Мицубиси» по дороге из соседнего города. А ведь, бывало, как хитрил, падла, подгоняя ребят на скорейшую укладку труб.
– Давайте, ребята, – говорил. – Делайте что хотите, но только быстрее.
Народ и рад стараться. А после начальничек ехал на место, заставлял откапывать участок трубы и вырезал часть утеплителя, не дай бог, если оказывался один слой вместо двух нормативных: все бригады лишал приработка. Народ возмущался:
– Ты же сам просил быстрее.
Начальничку же было наплевать на эти тонкости, за что он был неоднократно гоним по тайге бульдозером.
Был и у Леонида конфликт с начальничком, когда тот ему срезал зарплату. Он пришел разбираться и услышал:
– А ты что, хотел больше меня получать? Жаждешь нюхать запах купюр, слышать их приятный шелест?
При этом начальничек демонстративно потянул в себя носом и возле уха перебрал пальцами воображаемую пачку денег.
Такого изуверства Леонид не выдержал. Он бросился на обидчика с кулаками и точно бы саданул в ухо, если бы не помешал кто-то из конторских.
Начальничек успел выскочить из кабинета. Леонид за ним. Начальничек – на улицу. Леонид – тоже. Смотрит: лежит труба сантиметра три в диаметре. Он схватил ее за один конец, да так, что с другого упал сварщик, готовившийся приварить ее к магистрали. Но разгоряченный Леонид не обратил на это внимания, размахнулся
