Кого? — не понял Макс.
— Путников. Группа большая у вас? Сколько еды готовить?
— Я один.
— Не понял, как один? Сам путешествуешь что ли?
— Ага…
Громко урча, в диалог вмешался желудок Макса. Последний кусочек бутерброда с ветчиной он доел ещё вчера утром и запах чего-то жарящегося с кухни чуть не сводил с ума.
— Хех… — хозяин понял намёк юного организма, — Ну садись, сейчас свой обед подам.
— Дядь… Мне заплатить нечем.
Конечно, в патронташе было полтора десятка патронов. Латунные многоразовые гильзы, снаряжённые разной дробью и пулями, дорого стоят. Но разумно ли светить такое богатство? Да ещё и в таком мрачном городке.
— А… — трактирщик кивнул на продолговатый свёрток, почти правильно определив содержимое.
— Пороха тоже нет.
Мужчина не выглядел злым или жадным, но бесплатно помогать в мире постоянного дефицита, это примерно тоже самое, что вредить самому себе.
— Умею по хозяйству работать! Дрова наколю, подмету, надо — хоть горшки буду выносить!
Ничто из перечисленного действительно не было трудно для деревенского подростка. Вот только нужна ли помощь, в отсутствии клиентуры?
— Ладно… — хозяин махнул рукой. — Но на многое не рассчитывай.
Помощник в трактире точно не был нужен. Но почему бы не свалить тяжёлую или нудную работу на мальца, за пару паек каши или картофеля в день? Людей из-за эпидемии и беспорядков в городе стало чуть меньше, а в погребе не собирался заканчиваться даже прошлогодний урожай.
Ставя источающую пар тарелку на стол, мужчина проинструктировал:
— Как поешь, отнеси свой мушкет в дальнюю комнату на втором этаже и дуй на задний двор дрова колоть.
— Спасибо большое, дядь!
— Михей меня зовут.
— Спасибо, дядя Михей!
Цыкнув языком и невольно улыбаясь, Михей скрылся на кухне.
Уже в указанной комнатке, больше похожей на чулан с окном, у Макса случился приступ паранойи. Ружьё с патронташем он спрятал под доску в полу, которую отодрал с помощью ножа.
* * *
Все последующие дни Макс колол дрова, носил воду и подметал.
Михей, его жена и дочка относились к работнику доброжелательно. Как не посмотри, а он снял с них часть рутинных обязанностей, а в замен много не просил. Кормили его два раза в день и разрешали доедать остающееся после вечерних посетителей. К сожалению, местные мужчины приходили только чтобы выпить браги или самогона, а закуску съедали всю. Так что приятных бонусов за последующие полторы недели почти не случалось.
Хозяйка тоже оказалась неплохой женщиной. Раз в три дня давала свежее постельное. А вечерами, когда спроваживали последних посетителей, напоминала пользоваться бадьёй для помывки и даже позволяла набрать несколько вёдер горячей воды на кухне.
По всей видимости, от доброго женского сердца не укрылась судьба пацана. А может она просто чувствовала рану на его сердце.
По ночам, лёжа в кровати, Макс задумывался о будущем. О дальнейшем путешествии. О том, где осядет.
Когда ему было восемь лет, они всей семьёй навещали тётку по маминой линии. У них была грандиозная свадьба, а чтобы собрать всех-всех родственников, торжество запланировали за целых два года. Правда добирались они туда на воздушном шаре с торговцами-пустынниками, а не скакали над обрывами. Ещё бы! Его сестре, Кристине, было всего четыре.
В который раз, перед сном, мальчишка проронил мужскую слезу. Не мать, не отец, а сестрёнка!
У тех родственников на пустынном острове с оазисом был свой постоялый двор. Всех, прибывших на торжество, в нём и расселили. Когда в разгар застолья люди напились и потеряли детей из виду, какой-то бедуин додумался дать Максу кинжал. Поиграться! А тот взял и вырезал на лакированной ограде террасы сердечко и свои с сестрой инициалы. На следующий день отец виновато извинялся перед хозяевами. Но никакой трёпки мальцу не задал и даже не пожурил, а только спросил «Понял?».
Среди тяжёлых мыслей были и идеи податься к этим самым родственникам. Но, как назло, не была известна ни плоскость, ни орбита, ни название деревушки у оазиса.
Михей на расспросы о жарких твердынях тоже разводил рукам.
За то он подробно рассказывал, когда будут приставать острова и сколько на них поселений. Он вообще всегда охотно поддерживал беседу и подсказывал с планами. Тем не менее, всячески старался отговорить работника сбегать. «Зима на носу! Пережди у нас! Следующим летом пойдёшь! Чума закончится, давай тебе работу поспрашиваем, останешься!», но, в свою очередь, никогда не лез в личные дела парня и не задавал вопросов. Только предупредил, чтобы не светил оружием: «Народ у нас не шибко богатый. Мушкету твоему в раз ноги приделают! Могут и по голове дать!», а Макс довольно отмечал, что хозяин не нашёл ружьё, хотя может и не искал. Но всё равно — каждую ночь, перед сном, он проводил ревизию тайника.
* * *
В очередной дождливый вечер порог трактира переступили трое мужчин, облачённых в чёрное.
Сердце Макса ёкнуло.
— Хозяин!
Михей примчался как кот, которого зовут к миске с творогом.
— Пива и мяса на троих! — и, не обращая внимания на раболепные поклоны трактирщика, троица прошла в дальний угол у окна, расположившись так, чтобы видеть обе двери в помещении.
Жена Михея подала три кружки с хмельным напитком. Единственный длинноволосый из гостей сразу сделал глоток и возмутился:
— Рынка нет! Лавки закрыты! По девкам не пойдёшь, чума у них тут, понимаешь! А теперь… — он громко поставил кружку обратно на стол, — Кислятина какая-то, а не пиво!
— Это — пруно, господин. Яблочная брага… — залепетала женщина вполголоса, не осмеливаясь даже смотреть в глаза воинам.
Мечи на поясах и стёганные куртки на двоих, не оставляли вариантов для предпочитаемого ими рода деятельности. Третий — вовсе необычный: роста небольшого, лысый, глаза узкие, обувь — то ли сандалии поверх носка, то ли мокасины (и это в такую погоду!), облачён в просторную робу, приталенную на предплечьях и ниже колен. Из-под воротника выглядывает кольчуга, а на руках перчатки без пальцев. На что такие носить?
Сам вроде без оружия, но глазёнками своими хитрыми по помещению бегает, нет-нет, да на Максе задержится.
А взялись откуда? Получается Михей соврал, что ближайший остров аж через месяц приставать будет.
Парнишка закончил подметать и проскользнул на кухню.
— Дядь, это кто? — спросил шёпотом.
Трактирщик пожал плечами:
— Да такие же как ты, небось.
От сравнения у юноши сжались кулаки.
— А взялись откуда?
— А мне
