должно теперь происходить, четко было объяснено в одном из номеров вестника АК «Информационный бюллетень» от 11 февраля 1943 года.
Именно в этом выпуске появилась программная статья «С оружием к ноге».
Однако тактика выжидания совершенно не соответствовала всеобщему желанию активной борьбы молодых солдат польского подполья.
И это несоответствие политических целей начальников желанию солдатских масс было особенно заметно в связи с призывами левых сил активно бороться с оккупантами.
Это быстро поняли в лондонском «польском гетто». В «Информационном бюллетене» от 1 апреля 1943 года появилась следующая программная статья «Вооруженная акция? Да — но ограниченная!».
Возникла и новая идея: вернуться к власти в Польше с помощью англичан. Пусть они окажут мощный нажим на Сталина, предъявят ему ультиматум — польское эмигрантское правительство из Лондона должно переместиться в Варшаву и принять власть. А русские пусть продолжают воевать с немцами, заливая кровью европейские поля, полякам до этого нет никакого дела.
Лондонским полякам очень хотелось вернуться в Польшу на белом коне победителя. И, по их мнению, путь для этого был только один: надо, чтобы Черчилль предъявил ультиматум Сталину об их возвращении во власть.
Вариант очень заманчивый, но его осуществление было возможно лишь при одном условии: сам Черчилль должен выступить с таким ультиматумом к Сталину — вернуть эмигрантских министров к власти.
Но Черчилль-то знал прекрасно, что Сталин не отдаст Польшу этим жалким лондонцам, этому коллективному Никодиму Дызме[1].
Черчилль был реальным политиком, хотя иногда его прагматизм граничил даже с цинизмом. И в этом направлении шла его политика сотрудничества с советским союзником.
Реальную цену своим польским лондонским союзникам англичане прекрасно знали. Их уже не удивляли кичливое хвастовство и непомерные амбиции проигравшихся польских политиков. Но, когда те перебирали меру, англичане реагировали достаточно остроумно.
В январе 1944 года всю британскую печать обошла злая карикатура, представляющая наступающих через снежные сугробы измученных в боях советских солдат — и закутанного в теплую роскошную шубу поляка, загораживавшего им путь и державшего в руках целую кипу карт, меморандумов и пактов.
Это была прекрасная иллюстрация к средневековому шляхетскому «Не позвалям!». Главари польской эмиграции на эту карикатуру никак не отреагировали, скромно промолчав. И это было понятно: у польского правительства для скромности были все основания.
Однако отмалчивались они недолго. Не могли они уняться. С настойчивостью, достойной лучшего применения, они продолжали бомбардировать английский кабинет своими требованиями. В конце концов Черчиллю это надоело.
И 7 января 1944 года, чтобы приструнить своих польских клевретов, премьер направил специальную записку по этому вопросу в английский МИД.
В ответ на польское давление и шантаж премьер-министр Англии заявил довольно жестко:
«…Без русских армий Польша была бы уничтожена или низведена до рабского положения, а сама польская нация стерта с лица земли. Но доблестные русские армии освобождают Польшу, и никакие другие силы в мире не смогли бы этого сделать… Он (поляки), должно быть, очень глупы, воображая, что мы собираемся начать новую войну с Россией ради польского восточного фронта. Нации, которые оказались не в состоянии защитить себя, должны принимать к руководству указания тех, кто их спас и кто предоставляет им перспективу истинной свободы и независимости».
Получив такое послание, лондонцы несколько притихли, и главными аспектами деятельности АК стали обучение кадров, саботаж и разведка в пользу союзников (англичан исключительно), а с весны 1943 года — ограниченные партизанские и диверсионные действия; в основном — в характере самообороны, а в городах — отдельные покушения.
Этой ограниченной борьбой руководил созданный в конце 1942 года специальный отдел, названный «Руководство диверсиями» (сокращенно — Кедыв), его личный состав набирался, в основном из молодежи — активной, патриотичной и политически совершенно невинной.
Они слепо верили своим наставникам. Особенно «хорошо» эти ребята проявили себя в день начала Варшавского восстания. Они вламывались в квартиры, где находились семьи немцев и украинцев — отцы по тревоге заняли свои боевые посты, — и вырезали всех поголовно — не щадя ни женщин, ни детей. Действовали только холодным оружием — патроны надо было беречь, их было мало.
Получив щелчок от Черчилля, лондонские поляки метнулись за помощью к Соединенным Штатам, послав туда специальную делегацию во главе с новым премьер-министром.
Миколайчик в тот момент чувствовал себя крупным, исторической величины, политическим деятелем, спасителем несчастного отечества. Сколько их уже было в польской истории!
С поездкой в США польский премьер очень торопился — стало известно, что в ближайшее время в Москву на переговоры отправляется американский госсекретарь Хелл. Это надо было использовать.
Перед самым отъездом Хелла в Москву в госдепартамент явился польский посол Цехановский. Он передал американцам меморандум правительства Миколайчика.
Госсекретарь США Хелл летел в Москву вместе с министром иностранных дел Великобритании Иденом и прямо в самолете познакомил англичанина с содержанием документа.
В меморандуме высказывалась мысль, что для послевоенной Европы будет крайне нежелательным вступление советских войск в Польшу. Чтобы предупредить это, авторы меморандума предлагали заранее разместить там англо-американские части.
Для этого следовало договориться с русскими, нажать на них, пригрозить, что в случае неблагоприятного ответа может задержаться открытие второго фронта, прекратятся военные поставки…
Идею эту польские деятели подавали под лозунгом: «Все ради Польши, ради Польши»… Верили ли они сами в эти заклинания?
Короче — надо перебросить войска союзников в Советскую Россию. Пусть они вступят в Польшу хотя бы одновременно с русскими. Так сказать, символически…
Американцам идея понравилась, но на московском совещании советская сторона наотрез отказалась даже вести переговоры на эту тему.
Впрочем, американцы и сами давно втайне вели подготовительную работу по проникновению в Польшу и противодействию советскому там влиянию.
Уже в конце 1942 года в США началась активная подготовка агентов для заброски в Польшу.
Довольно типичной была в этом отношении история двух молодых поляков, американских граждан. Когда в конце 1941 года США вступили в войну, их призвали в армию, а затем зачислили на курсы, организованные Управлением стратегических служб.
