Но сосед ничего не ответил, одним движением выбивая из ее легких весь воздух.
Стало нечем дышать, в глазах потемнело, а музыка и голоса ушли на второй план.
Она чувствовала на своей талии его руку, чувствовала своим телом его тело, и шумно сглотнула, когда его вторая рука нырнула в наспех собранные волосы. Глаза в глаза.
Без единого слова.
Мира чувствовала, как дрожат её коленки, как онемел язык, как тесно она прижата к нему.
Вакуум — вот что было в её голове, когда сердце как бешеное гоняло кровь, поднимая в ушах белый шум.
— Ты…
Его палец переместился на ее губы, заставляя замолчать. И Мира послушно закивала, не в силах оторвать своего взгляда от его лица. Какой он был красивый. Нет, не по канонам современной моды, не в сравнении с популярными идолами. А может быть вообще не красивый, если рассуждать нынешними мерками? Он был похож на мужчину. Сильного. Знающего себе цену, и от этого по-темному обаятельного. Мире казалось, что сейчас её сердце просто выпрыгнет из груди, зрачки не стесняясь, разглядывали каждую черту лица. Она чувствовала себя такой хрупкой, когда он в свою очередь прямо смотрел в её глаза, кажется, даже не моргая.
Сосед встал с подоконника, но не разжал объятия, а скорее наоборот.
Он обнял ее за плечи и зарылся лицом в волосы, увлекая ее куда-то вглубь комнаты.
Мира шла за ним и не дышала, лица друзей размылись, а музыкой для нее стало его тяжелое дыхание.
Он вошел в спальню, Мира хотела включить свет, но его пальцы перехватили ее, не давая этого сделать.
Сосед закрыл за ними дверь, и в комнате стало совсем темно. Тесно. И горячо.
— Меня Мира зовут, — прошептала она, но он снова приложил палец к губам, призывая молчать.
Что это значит? Что за игру он затеял?
Ян прижимал тело девушки к прохладной стене и молился только об одном: пусть она молчит. Его не было здесь, в этой комнате. Все его внимание было приковано к звукам, доносившимся из коридора. Разговоры стали более различимы, когда музыка сошла на нет.
Кажется, кто-то пытался договориться с людьми в форме — мудрое решение. Он опомнился, когда входная дверь закрылась, и кто-то начал возмущенно обсуждать произошедшее, перевел взгляд на девушку, которая боялась даже пошевелиться, и только тяжело дышала, зажатая между ним и стеной.
Ян надеялся, что не слишком сильно придавил её, когда был увлечен совсем другим.
Дверь в спальню распахнулась, и какая-то блондинка щелкнула выключателем.
— Мира, там кто-то полицию вызвал, Костян дал им денег, и они свалили, а ты не хотела его звать… Ой.
Блондинка замерла на пороге, растерянно глядя на свою подругу.
Прошло, наверное, секунд тридцать, когда до Миры дошла суть происходящего, он просто ушел. Молча. Как и пришёл.
— Что это было, я вам помешала? — Алина продолжала находиться в растерянности.
— Он очень непонятный. Мутный.
Мира попыталась подобрать слова, синонимы, которые бы подходили к ее соседу, но на ум ничего не шло. Голова вообще была пустой будто, когда они остались наедине, он высосал из нее все чувства, но одно оставил. Мире казалось, что она влюбилась.
— Как его зовут? Сколько ему лет? — Алина полностью потеряла интерес к вечеринке и к Костику, набрасываясь на подругу с расспросами.
— Наверное, он немой, — пожала плечами Мира, — он ни слова мне не сказал. Вот так затащил сюда, прижал к стене, а потом ушел.
— Точно мутный тип. Ты бы была аккуратнее, может, он извращенец какой-то.
— Ну, если бы был извращенец, наверное, что-то сделал бы? — Мира отрешенно пожала плечами. — Бред.
— Все расходятся, — Алина состроила жалобную гримасу.
— Ты тоже?
— Костик предложил посидеть во дворе, там хотя бы колонку врубить можно. Пойдёшь с нами?
— Как-то перехотелось. Теперь ещё и с этим мне разгребать?
— Да нет, они же взяли бабки, не парься, — Алина нахмурила брови, — все равно не понимаю, как он тут оказался. Ты мне что-то недоговариваешь?
— Пора сворачивать вечеринку, — хмуро ответила Мира, потому что больше никакого веселья не хотелось.
Хотелось выгнать всех к чертям собачьим и слушать тишину. Прислушиваться к каждому шороху.
Раствориться в темноте, стать одной чувствительной точкой, которая задрожит лишь в одном случае: если услышит что за стеной, он так же слушает тишину.
Глава 2
Ян не помнил, как снова провалился в сон. Скорее всего, вчера он конкретно перенервничал, если это вообще можно было так назвать. Переехать, скрываясь от всех, и в первый же день, нарваться на ментов.
Высшая конспирация.
А удача то, так и перла со всех дыр.
Утро было гребанным, сырым, и пасмурным. А еще, его беспокоил стояк. Молодая девчонка вчера, неплохо взбудоражила фантазию, и если бы, не обстоятельства, при которых, Яну пришлось прижать ее, он бы по любому воспользовался случаем, чтобы снять напряжение.
Долгое воздержание еще никому не шло на пользу, и он не был исключением.
И потом, она так часто пыталась подвернуться ему под руку, быть кроткой, чуткой и полезной… Ему же это не казалось?
В дверь деликатно постучали, заставляя его снова напрячься. Наверное, нужно было съезжать отсюда как можно дальше, ибо даже в "нехорошей" квартире, никогда не было столько нежданных гостей. Ян натянул спортивные штаны, сгребая одеяло, край которого, стелился по полу, и не пытаясь вести себя тихо, прислонился к глазку.
Она.
Снова, мать её, она.
Ну, конечно, хвала небесам, за то, что это не менты, в поисках понятых и свидетелей, но даже сквозь толстое стекло, Ян видел, что её, кажется Миру, распирает от незаданных вопросов, а ответов для девчонки у него не было. Точнее, были, но это не то, чем делятся с надоедливыми малышками. Пусть уж дальше продолжает купаться в липком клубничном джеме, так безопаснее, в первую очередь для него.
— Эмм, привет, — Мира закусила губу, словно сама не верила в то, что дверь откроется так просто.
На ней был объемный, вытянутый, полосатый свитер, и сложно угадывались очертания коротких шортиков. Волосы были собраны в два хвостика, а в руках, опущенных крест на крест, болтался молоток.
Ян приподнял обе брови, выражая этим самым и недоумение, и нетерпение к фразам, которые изначально не несут в себе смысловой нагрузки.
— Не поможешь мне? Я хотела постирать шторы, начала их снимать, и карниз отвалился, ты один мужчина на этой площадке.
Мира состроила жалобную гримасу, вспоминая, насколько крепок был гадский карниз, и как ей пришлось обратной стороной этого же молотка, выдирать из стены десяти сантиметровые гвозди.
