— Что не получится? — переспросил Николай, встрепенувшись. Он еще не понял, какое именно пари предлагает Ильин, но спорить был готов.
— Не получится у тебя заполучить любую, какую пожелаешь.
Князь привстал.
— Пари принято! Но просто так спорить неинтересно. Ставлю пятьдесят тысяч. Идет?
— Согласен! — довольно рассмеялся Ильин. — Времени дается, скажем, три дня. Думаю, этого вполне достаточно. Женщину, естественно, выбираю я.
— Естественно, — дружелюбно кивнул Николай.
На лице его заиграла улыбка, глаза заблестели — он предвкушал развлечение. Уж лучше хоть какая-то забава, чем это однообразие. Тем более что соблазнять женщину куда интереснее, нежели загонять оленя. Кроме всего прочего, здесь не погоня главное, а то, пусть и мимолетное, наслаждение, которое будет ему вознаграждением.
Николая ни секунды не мучила совесть, он вовсе не задумывался о чувствах той, посредством которой будет выигрывать пари. В обществе, где он вращался, ему редко представлялась возможность убедиться в благородстве мыслей и поступков окружающих, зато примерам эгоистичной погони за наслаждениями не было числа.
— Ты уверен, что выбор мой не имеет значения? — осведомился Ильин. Он ненадолго задумался, а потом с легкой усмешкой взглянул за реку, на небольшой живописный лужок, где под сенью берез виднелась одинокая женская фигурка. Женщина сидела на скамейке и что-то рисовала в большом альбоме, лежащем у нее на коленях.
— Совершенно никакого, — ответил Николай самоуверенно, подумал мгновение и вдруг приподнялся на локте. — Послушай, уж не наметил ли ты мне какую-нибудь престарелую вдовушку? Учти, я категорически отказываюсь от всех кандидатур старше пятидесяти!
— Успокойся, она тебе понравится, — усмехнулся Ильин. — А вот понравишься ли ты ей?..
Николай вздохнул с облегчением, улыбка вновь заиграла на его лице. Впервые за много недель он ощутил, что кровь быстрее побежала в его жилах. Ильин явно рассчитывал на выигрыш, а значит, игра будет не из легких. Но Ники ни секунды не сомневался в успехе. Он был абсолютно уверен в своем умении соблазнять даже самых неприступных. Да, Ильин постарается задать ему задачку потруднее, но тем слаще будет победа!
— Можешь приступать хоть сейчас, — сказал Ильин и, подмигнув Чернову, взглядом указал ему на фигурку за рекой.
Услышав эти слова, Николай встрепенулся. Что Ильин имеет в виду? Да здесь на многие мили нет никого, кроме цыганок да крестьянок, а из них ни одна и секунды не станет колебаться, хоть в ближайшем стогу заваливай. Неужто Ильин так набрался с утра пораньше?
Николай встал наконец с травы, потянулся так, что стало видно, как под расшитой косовороткой играют налитые силой мускулы, пригладил растрепавшиеся волосы. Бороды он не носил, поскольку кавалергардам по уставу полагалось иметь гладко-выбритый подбородок, усов не отращивал, и единственной данью моде были густые и длинные бакенбарды.
— Шутишь? — спросил он удивленно. — Здесь же днем с огнем не сыщешь ни одной порядочной женщины!
— Позволь мне с тобой не согласиться, радость моя. Взгляни-ка вон туда, на лужок за рекой. Надеюсь, ты в силах разглядеть копну очаровательных каштановых кудрей, а под ними — изящную женскую фигурку? — Ильин больше не мог сдерживаться и радостно загоготал, глядя на ошарашенного Ники.
— Господи, помилуй! Неужели ты говоришь про жену этого старика купца? Ильин, послушай, это слишком! Я отлично понимаю, что ты хочешь придумать условия потруднее, я нисколько не рассчитывал на легкую победу, но давай-ка держаться в границах приличия.
— Пресвятая богородица! От кого я это слышу? Ты и приличие есть вещи несовместные, — возразил Ильин, все еще хохоча. Он был несказанно рад своему выбору.
— Послушай, — взмолился Николай, — почему бы тебе не подобрать какую-нибудь петербургскую даму, которая уже произвела на свет наследника, но еще не вступала на стезю порока? Или, к примеру, невинную девицу, которая больше всего на свете дорожит своей девственностью? С любой из них будет нелегко… Но жена Вольдемара Форсеуса?! Она же нигде не бывает, он с нее глаз не спускает, бережет, как зеницу ока! Да к тому же, когда я несколько раз встречал их с супругом на рынке в Виипури, она производила впечатление настоящей ледышки. Она же напрочь лишена всякой чувственности!
Ильин невозмутимо пожал плечами.
— Так ты готов признать свое поражение, даже не начав играть?
— Я просто удивляюсь, что ты не понимаешь простых вещей, — нахмурился Николай. — В конце концов, подумай о моем батюшке — ежели до него дойдет слух о подобной эскападе, его хватит апоплексический удар. Граница наших с Форсеусом земель проходит по реке, и батюшка требует, чтобы мы с местными жителями поддерживали самые дружественные отношения. Он вечно читает мне нотации о том, что главное — это справедливость и терпимость, что властью ни в коем случае не следует злоупотреблять. Как ты думаешь, почему я всегда привожу девок с собой? Да потому что это гораздо безопаснее, нежели искать их здесь, по соседству с домом. Ты же знаешь, как мой отец заботится о своих имениях, как хочет жить в мире со всей округой. Господи, да то, что ты предлагаешь, просто невозможно! А этого Форсеуса ты когда-нибудь видел? Мне порой кажется, что он немного не в себе, в глазах безумие… Так что прошу тебя, Ильин, избрать другой объект для нашего пари, если ты, конечно, не возражаешь.
— Возражаю, дорогой мой Ники. И не откажусь от легких денег. Это же, как-никак, пятьдесят тысяч рублей, и я охотно приму их от тебя, поскольку понимаю, что тебя такая сумма не затруднит.
— Черт подери! — мрачно выругался Николай. — Я вовсе не собираюсь отказываться от пари. Просто, по-моему, тебе следует выбрать другую женщину.
— Извини, Ники, но ты сказал, что право выбора за мной, и мой выбор этот. — Ильин театральным жестом указал на женщину на другом берегу, даже не подозревавшую о том, что она привлекла чье-то внимание и что ее добродетель явилась предметом интереса стольких незнакомых ей людей.
Поняв, что спорить бесполезно, Николай вдруг ослепительно улыбнулся.
— Ладно, черт с тобой! Раз ты такой упрямый осел, пожалуй, мне пора начинать охоту.
Он уже предвкушал все прелести обольщения, в одно мгновение отринув все то, что слабых заставило бы спасовать, а людей более осторожных и щепетильных занять выжидательную позицию.
Когда перед Николаем Кузановым возникала преграда, это всегда означало лишь то, что ее следует преодолеть!
— Ники, опомнись, — осмелился наконец вмешаться в разговор Алексей. — Это нехорошо. Неужели для тебя не существует такого понятия, как честь женщины? Смею тебя уверить, твой отец нашел бы это совершенно непозволительным. Представь, что будет, если он об этом узнает!
— Если повезет, он не узнает никогда, — спокойно возразил Николай. — Дама вряд ли станет об этом распространяться, да и мы, думаю, будем держать язык за зубами.
