- Да знаю я, - с досадой буркнул Ванька, и я почти видела, как он махнул рукой и носком тапка начинает слегка долбиться в стену - всегда так делал, когда не знал, что еще сказать. - Но я уже не маленький, Кать. Я уже взрослый. Я сам себя обеспечиваю, а она продолжает считать, что я без ее ведома и одобрения и шагу не могу ступить.
Я только вздохнула в трубку, не зная, что сказать на такую отповедь. Хотя вполне понимала Ваньку. Ему двадцать один, но для своего возраста мой брат был серьезным, вдумчивым и очень мужественным, и я не внешность и мускулы имела в виду. Все потому, что Вано был единственным мужчиной в семье.
Мы с Ванькой оба были поздними детьми. Меня мама родила в тридцать шесть лет, брата - через четыре с лишним года после этого. Она никогда не была замужем, даже мужчин никаких к ним в дом не приводила ни разу в жизни, а у мы то с Ванькой постоянно шпионили за мамой. Просто в один момент она родила меня, никому ничего не объясняя и не обращая внимания на пересуды, а через пару лет Ваньку. Мы с Вано не знали точно, полностью ли мы родные или сводные, но в детстве нам вполне хватало того, что внешне мы сильно похожи между собой, но не особо похожи на мать, так что мы с братом не особо задумывались над этим и просто жили.
Отчество у нас было такое же, как и у мамы - Павловичи. Мама сказала, что это имя деда, а вот имя отца или отцов не говорила. Да мы и не настаивали - нам и так хорошо жилось.
Мы с братом, как ни странно, ладили просто отлично. У меня с ним почти пять лет разницы было, и в детстве меня мама всегда за старшую оставляла, когда на работу уходила. А я с братиком сидела, чувствуя себя невыносимо самостоятельной и взрослой - мне же ребенка доверили. Не было у нас такого, что он - неразумный и вообще дурак, а я вся такая умная-преумная. Всегда дружили и не ругались никогда - возможно, все благодаря маминому воспитанию.
- Вы - семья, - частенько поговаривала она, устало усаживаясь на диван после тяжелого трудового дня, и сажала на колени Ваньку, а меня - под боком на диван. - Вы всегда должны быть вместе и решать все вместе. И не ругаться, а поддерживать друг друга. Вы все поняли?
И мы усиленно, как болванчики, кивали, наслаждаясь редким вниманием мамы, которую почти не видели.
В школу мы тоже ходили одну, и не было такого, чтобы Ванька стыдился меня или же старался избегать. Наоборот, он всячески демонстрировал всем, что у него такая замечательная и большая сестра. Я тоже его не стеснялась и не считала зазорным играть с ним и общаться, хотя в классе у меня и были девочки, которые презрительно кривили носы, смотря на "малявок".
Но когда я уже заканчивала школу, то с Ванькой мы ролями поменялись. Брат для своего возраста был довольно крупным и развитым - даже спортом занимался, но потом ушел калымить - на стройке помогал, еще где-то. И не смотрели, что ему всего тринадцать лет - выглядел Вано на все пятнадцать с половиной. У нас в школе парень один был - из параллельного класса, и я с ним повздорила. Откровенно говоря, шпана шпаной, и сейчас я вспоминала все его ужимки со снисходительной улыбкой. А тогда мне жутко и страшно так было, у меня даже ладони вспотели, и ни на чем сосредоточиться не могла. И сама не заметила, как за поддержкой и защитой пришла к младшему брату, который сразу же заметил мое состояние.
- Катюх, ты чего? - он оторвался от своих записей и повернулся ко мне, вглядываясь в мое лицо и стараясь уловить мое настроение. Когда я поспешно отвела глаза и не сдержала мелкой дрожи, Ванька отложил тетради, уперся руками в колени и многообещающе начал: - Садись. И рассказывай.
Она и рассказала. Брат долго и внимательно слушал, не перебивая и не сбивая с мысли, а потом решительно поднялся.
- Ты куда? - испуганно вскинулась я и попыталась загородить дверь, боясь, что с Вано что-то случится. - Что ты задумал?
Брат никогда, впрочем, как и все мы, не отличался особой вспыльчивостью или импульсивностью, но за своих готов был глотку порвать, если потребуется. Поэтому я опасалась обоснованно и уже не считала, что рассказать все Ваньке - отличная идея.
- Поговорю с ним, - спокойно ответил брат и взял со стола ключи. - Катюх, не волнуйся ты так. Сядь и сиди спокойно. К экзаменам своим подготовься или ужин приготовь. Я скоро приду.
Скрипя сердцем я его отпустила, но о каких экзамене и готовке могла идти речь? Я психовала, нервничала, заламывала руки и постоянно прислушивалась к шагам на лестнице. По идее, надо все было матери рассказать, но та бы начала только нервничать, себя изводить. Только хуже было бы.
Поэтому когда мама пришла с работы, я сделала вид, что ничего особенного не произошло и все просто замечательно. Мама ничего не заметила, хотя в этом моей заслуги не было . На заводе, на котором она проработала лет двадцать, шли жестокие сокращения, и мама вполне могла оказаться в списке сокращенных, и никто бы не принял во внимание, что у нее есть несовершеннолетний сын, а сама она полжизни отдала этому предприятию. Поэтому она становилась дерганой, рассеянной и грустной. В обычной ситуации меня это только угнетало, но сейчас я почти радовалась тому, что она ничего не замечает.
Ванька пришел поздно вечером, и хотя белых ночей пока не было, я четко увидела его фигуру, высвеченную луной и уличным фонарем. Шел вроде нормально - на своих двоих, не шатался и не падал, что уже хорошо. Тогда я облегченно выдохнула и позволила себе смахнуть со лба мешающую челку дрожащей рукой.
- Господи, слава Богу, - кинулась я ему на шею, как только он переступил порог квартиры, даже дверь закрыть не успел. - Ты где был столько времени? Ваня... - потрясенно выдохнула я и костяшками пальцев слегка коснулась багровеющей скулы, на которой хорошо виднелся отпечаток мужского кулака. - Ваня, ужас какой...
Ваня мягко, не менее решительно расцепил ее руки и отстранился, с облегчением припадая к обклеенной пенопленом стене.
- Мать дома? - когда я, все еще охваченная ужасом, заторможенно кивнула, брат продолжил: - Тащи в комнату все, что надо. Мазь какую-нибудь, перекись, что там обычно тащат, - махнул он рукой и начала, не наклоняясь, снимать кроссовки. - Что стоишь? Бегом давай, пока маму не разбудили.
Я тихо прошла на кухню, вытащила всю коробку с лекарствами, которая у нас была и так же тихо прокралась в нашу комнату, где Ваня уже успел снять футболку и теперь, слегка подсвечивая себе настольным светильником, рассматривал ребра. Изредка проводил по ним пальцем, заметно морщась и чертыхаясь себе под нос.
- Прости меня, - покаянно опустив глаза, попросила я. - Я не думала, что все так выйдет. Честное слово, Вань, если бы я знала, что так будет...
- То что? - насмешливо изогнул бровь Ванька, меньше всего напоминая тринадцатилетнего мальчика. - Что бы ты сделала? - я не знала ответа, и брат это понимал как никто. - Вот именно, - грубовато буркнул он. - Запомни, Катюх, если кто обидит, у тебя есть я. Мы же семья. Поняла?
- Поняла, - послушно повторила я и начала обрабатывать его боевые ранения, как ласково окрестил их Ванька.
