– Пока нет. Конец связи.
Ева сунула рацию обратно в карман и вышла в холл восемнадцатого этажа. Здесь было тихо, как в церкви. Кинув быстрый взгляд по сторонам, Ева обнаружила установленные в углах камеры наблюдения. Судя по виду здания, здесь жили в основном «белые воротнички» со средним доходом. Большинство из них не выползет из-под своих одеял раньше семи часов утра, зато потом здесь станет многолюдно. Мужчины, наспех выпив кофе, ринутся на остановку автобуса или подземки, женщины повезут в школу детей, а другие, нежно поцеловав на прощание уходящего на работу супруга, останутся дома, дожидаясь прихода любовника. Самая обычная жизнь в самом обычном месте.
У Евы мелькнула мысль: а не принадлежит ли и этот дом ее Рорку? Но она тут же отмахнулась от нее и направилась к квартире 18В.
Огонек охранной системы мигал зеленым, значит, она отключена. Ева надавила кнопку звонка и инстинктивно отодвинулась в сторону. Самого звонка она не услышала и решила, что дверь звуконепроницаемая. Чтобы ни происходило за ней, отсюда это было определить невозможно.
Открывать не спешили. Испытывая легкое раздражение, Ева вынула универсальный магнитный ключ и вставила его в прорезь замка. Прежде чем войти, она громко сообщила о своем присутствии – нет ничего хуже, чем перепуганный обыватель, который, приняв тебя спросонья за грабителя, набрасывается на нежданного гостя с кухонным ножом.
– Мисс Хоули? Это полиция. Мы получили сообщение об инциденте в вашей квартире.
Ответа не последовало. Ева нажала выключатель, и светильники под потолком ярко вспыхнули.
В просторном холле было тихо и уютно. Приглушенные цвета, непритязательные линии. На экране телевизора мелькали кадры какого-то старого фильма: обнаженные мужчина и женщина невероятной красоты перекатывались на простыне, усыпанной розовыми лепестками, и театрально стонали. На столике у темно-зеленой софы стояла вазочка, до краев наполненная засахаренными конфетами, а позади нее – подсвечник со свечами разной высоты красного и серебристого цвета. Пахло клюквой и хвоей. Оглядевшись, Ева поняла, откуда исходит хвойный аромат: в углу, опрокинувшись, лежала чудесная елочка. Правда, гирлянды и украшения были разбиты, падая, деревце сплющило несколько коробок с подарками, перевязанных яркими лентами.
Ева вытащила оружие и обошла холл по периметру. Никаких других следов насилия не было заметно. Парочка на экране одновременно достигла оргазма и теперь кончала, оглашая помещение звериным рычанием и стонами. Ева прошла мимо, напряженно прислушиваясь – не к этим, конечно, звукам.
До ее слуха донеслась музыка – негромкая и монотонная. Это была одна из тех навязчивых рождественских мелодий, которые в преддверие праздника звучат на каждом углу и от которых вскоре возникает ощущение, будто тебя долбят по башке резиновым молотком.
Выставив оружие перед собой, Ева вошла в короткий коридор, в который выходили две двери. Обе были приоткрыты. За одной из них Ева разглядела раковину, унитаз и краешек ванны – все белоснежное. Прижимаясь спиной к стене, она осторожно приблизилась ко второй двери. С каждым ее шагом музыка звучала все громче, повторяя один и тот же примитивный мотивчик.
Еще не войдя в комнату, Ева учуяла свежий запах смерти – сладковатый, с металлическим привкусом. Резко распахнув дверь, она прыгнула вперед, крутанулась вправо, затем влево – с прищуренными глазами, вся превратившись в слух. Но Ева уже знала, что находится в этой комнате одна – если, конечно, не считать того, что раньше было Марианной Хоули. И все же на всякий случай она проверила стенной шкаф, заглянула за шторы, а потом вышла из комнаты, чтобы проверить оставшуюся часть квартиры. Только после этого она наконец позволила себе расслабиться и подошла к кровати.
«Придурок из квартиры 2А был прав, – подумала Ева. – Она и вправду хорошенькая. Не красотка с обложки, не куколка с подиума, а просто очень симпатичная женщина с мягкими каштановыми волосами и большущими зелеными глазами».
Глаза женщины были широко открыты, смерть не успела похитить их удивительную красоту. Пока еще не успела. На бледных щеках лежал совсем свежий, аккуратно нанесенный тонкий слой румян, ресницы накрашены, на губах – помада вишневого цвета. К волосам женщины, прямо позади правого уха, было приколото украшение: маленькое блестящее дерево с птичкой, сидящей на одной из серебряных веточек. Убитая была обнажена, если не считать серебристой гирлянды, опутавшей ее тело. Одно из колец гирлянды обвивало ее шею, и было очевидно, что оно-то и сыграло роль удавки.
Помимо странгуляционной полосы на шее, багровые полосы были видны также на запястьях и лодыжках жертвы. Очевидно, перед смертью женщина пыталась активно сопротивляться, и ее привязывали к кровати. А потом веревки сняли.
Радиоприемник, стоявший в изголовье, мелодичным мужским голосом пожелал убитой веселого Рождества. Ева вздохнула и вытащила рацию.
– Диспетчерская? Это лейтенант Ева Даллас. У меня убийство.
-Да, погано начался денек!
Сержант Пибоди подавила зевок, мрачно разглядывая тело. Несмотря на ранний час, форма на ней была с иголочки и безукоризненно отглажена, а коротко остриженные волосы выглядели так, словно эта женщина только что вышла из парикмахерской. Единственным признаком, по которому можно было догадаться, что ее совсем недавно вытащили из кровати, был след от подушки, до сих пор не сошедший со щеки.
– И, судя по всему, он также погано закончится, – пробормотала Ева. – Предварительный осмотр показывает, что смерть наступила ровно в полночь – минута в минуту. – Она отошла в сторону, чтобы пропустить к трупу бригаду медэкспертов, которые должны были подтвердить или опровергнуть ее выводы. – Смерть наступила в результате удушения. На теле – мало повреждений. Следовательно, жертва начала сопротивляться лишь в самый последний момент, когда поняла, что ее жизни грозит опасность. Незадолго перед смертью она была жестоко изнасилована. Поскольку квартира звуконепроницаема, женщина могла кричать и звать на помощь до посинения, и ее никто бы не услышал.
– Я не вижу никаких следов взлома, насилия и несанкционированного проникновения в помещение, – заметила Пибоди. – Если не считать опрокинутой рождественской елки. Впрочем, и это, как мне кажется, сделано не преступником, а самой хозяйкой дома.
Ева кивнула, наградив коллегу одобрительным взглядом.
– У вас зоркий глаз, Пибоди, – сказала она. – Когда мы закончим здесь, повидайтесь с мужичком из квартиры 2А и заберите у него пленки с записью камер наблюдения, установленных на этом этаже. Поглядим, кто к ней приходил.
– Поняла. Что еще?
– Пошлите пару полицейских по этажам. Пусть обойдут все квартиры и опросят жильцов. – Ева подошла к приемнику, стоявшему возле кровати. – Выключит кто-нибудь эту чертову штуковину или нет?! – раздраженно воскликнула она.
– У вас, похоже, не самое праздничное настроение, Даллас, – заметила Пибоди и тонким холеным пальцем нажала на кнопку.
