— Это самый юг Трамантии, Фрэн! Там уже безопасно и кругом стоят наши гарнизоны, — принялась успокаивать Габриэль кузину. — Не переживай, это всего на полгода, до осени. А потом мы вернемся, и всё станет как раньше.
— Но… а ты не можешь остаться? Поживёшь у меня? Уедем на всё лето в Кастиеру? Или на нашу виллу в Боско? Ну же, Элла? Как я тут без тебя? — Фрэн присела на край кушетки и принялась смотреть умоляюще. — К тому же… как мне быть, я жду со дня на день предложения от капитана Моритта! Мне нужна твоя поддержка, Элла! И потом, а помолвка? Ты её пропустишь! А подготовка к свадьбе — я не справлюсь одна! Ну, прошу тебя — останься! Пожалуйста-а…
— Я не могу, Фрэн, — вздохнула Габриэль, — я бы с удовольствием осталась. Думаешь, я хочу ехать через полмира в эту дикую страну? Но у отца сердце совсем слабое. Он должен регулярно принимать лекарства и правильно питаться, а ты же знаешь, какой он забывчивый! Я боюсь, что эта поездка пойдёт ему во вред. Но, он такой упрямый — я не могу его переубедить не ехать, и оставить одного не могу. Там же кости саблезубого тигра — куда мне против костей! — улыбнулась она, разводя руками.
— А Кармэла? Она могла бы присматривать за ним, — сделала Фрэн ещё одну попытку.
— А что Кармэла? Ты же знаешь, какая она бестолковая. Всё путает и забывает. И к тому же, я не доверяю ей в таком важном деле — она душу дьяволу продаст за какую-нибудь ерунду! Вон хоть за фазана или коробку пирожных от этого Форстера! — раздраженно ответила Габриэль.
Но потом добавила, опомнившись:
— Извини, вырвалось.
— Помнится, в прошлый раз она обещала вымазать его эклерами, — улыбнулась Фрэн.
— Да если бы! Он имел наглость явиться к нам в гости уже здесь. Причём дважды. И теперь Кармэла рада его пирожным!
— Даа? Как интересно! И зачем он приходил? Ну же, расскажи! — Фрэн села поближе и сразу же забыла о своём расстройстве. — Я ведь сто лет тебя не видела!
А Габриэль словно прорвало. Она давно не говорила ни с кем по душам, а ей так хотелось высказаться. И она выложила Фрэн всё начистоту: о том, как она ненавидит этого гроу, его странные посещения, его подарки, его самовлюблённость и навязчивость, от которой она не знает куда деться. Она говорила о нём долго и подробно, и даже сама удивилась тому, как много всего она помнит об этом Форстере.
…Вот уж воистину — ненависть освежает память!
— Но больше всего, Фрэн, я ненавижу его самодовольство! Он так снисходительно смотрит на всё, будто назначает цену! На нашу гостиную, на диван, даже на продукты в моей корзинке, и это… это невыносимо! Как можно быть таким нетактичным? Так бы и ударила его по этой мерзкой усмешке! Он думает, что можно всё купить за деньги! И на меня смотрит, как на порченый товар в лавке, будто приценивается, чтобы не переплатить! И он говорит ужасные вещи! И является к нам, наплевав на все правила, да ещё и поучает меня, и вообще… После всего что было — ненавижу его! Ненавижу, — выдохнула она уже спокойнее.
— Так зачем он приходил? — снова повторила Фрэн.
— Не знаю. У него какое-то дело к отцу, хотя какие у них могут быть дела? Ещё он приносил книгу, но мне кажется, это всё неправда. Мне кажется, дело во мне. Вернее, в моём отказе ему осенью. Он просто мстит мне таким образом, потому что я задела его гордость, и теперь он хочет унизить меня, подчеркнуть, как много я потеряла, отказав ему, и это так мерзко! — ответила Габриэль снова всплеснув руками. — Ну вот! Извини, что я это всё вот так говорю, просто… накопилось. Все вокруг будто слепы! Будто не видят, что он за человек! Будто не видят ничего кроме его денег!
— О! Тут ты права! Он теперь частый гость и у Домазо, и у Арджилли, никто уже и не вспоминает, что он — гроу, — произнесла Фрэн, наливая чай в чашки, — и, как я думаю, всё это закончится скорой помолвкой. Если, конечно, Джованна, Паола и Селеста не убьют друг друга из-за него!
Фрэн улыбнулась, протянула кузине чашку и добавила:
— Ну, а как только он женится, уж ему придётся оставить тебя в покое.
— Послушай, Фрэн, я хотела поговорить с тобой, — Габриэль вздохнула, беря чашку, — когда я вернусь из Трамантии… осенью… я буду искать работу. Гувернантки или экономки…
Она видела, как вытянулось лицо Франчески, и округлились глаза, и ей было стыдно, хотя и непонятно за что, но этот разговор всё-таки должен был состояться. Ведь даже если бы она не поехала в Трамантию, всё равно ей пришлось бы отказаться от предложения Фрэн провести лето вместе в празднествах и развлечениях. У неё теперь совсем другая жизнь, и пора Франческе это понять.
— О, Элла! Неужели… всё так плохо? — поражённо спросила Фрэн, и замерла с чашкой в руке.
— Плохо? — усмехнулась Габриэль. — Иногда мне кажется, что хуже не бывает.
И она рассказала обо всём. Какой смысл делать вид, что всё по-прежнему? Рано или поздно ей придётся сказать, что она больше не может жить той жизнью, какую они вели в Кастиере, что она не может вместе с кузиной посещать балы и приёмы, покупать цукаты и цветы и мечтать о том, кого же они встретят на очередном осеннем карнавале. Теперь такая жизнь для неё недоступна.
Франческа слушала молча, и видно было, что она и в самом деле не понимала раньше, в какой ситуации находится её кузина.
— Ты могла бы пожить эту зиму у нас, почему ты не сказала мне? — наконец спросила Фрэн, пересев поближе и накрыв её руку своей ладонью.
— У вас? А отец, а Кармэла? А что дальше? Нет, Фрэнни, мне нужно думать о будущем, и что-то решать.
— Но… работать? Это же… Я даже, не знаю…
Фрэн настолько удивила эта новость, что она смотрела на кузину и всё никак не могла осознать всей полноты последствий.
— Вот я и хотела попросить тебя узнать среди знакомых, может, у кого-нибудь осенью будет место? — негромко спросила Габриэль.
Франческа некоторое время сидела, будто кол проглотив, но продолжалось это недолго и вскоре её осенило.
— Послушай, а кстати! У меня есть одна идея! — воскликнула она, вскочила и принялась ходить по комнате. — Моя тётя Орнеллла! Конечно, она не совсем тётя, вернее не совсем моя — она старшая сестра матери Федерика, а мы же родня по отцу… В общем — не важно! Её сыновья оба служат, а она живёт одна. И знаешь, она очень любит читать! В прошлый раз всё сокрушалась, что стала совсем плохо видеть и не может подолгу сидеть за книгой. Всё просила меня почитать ей вслух. А ещё, ей кажется, что слуги у неё воруют, и она недосчиталась серебряных ложечек и ещё кружев… Ну, ты поняла, — Фрэн перескакивала с одного на другое пытаясь обрисовать картину, — так вот, летом она отдыхает в Мармиере, но осенью вернётся. Ей нужна будет компаньонка, она говорила об этом на дне рожденья отца — ты же сможешь читать ей вслух, гулять с ней в саду и присматривать за слугами? У неё здесь большой дом в Верхнем городе. И она точно не скупа! Ну что скажешь? Ты же сможешь?
Фрэн снова присела глядя на кузину.
