Никто не сдавался.
Потом колосс налетел на мордианцев. Иклаус и Стрёмберг пригнулись, уходя от первого взмаха громадных топоров. Очень многие солдаты не успели увернуться. Началась великая бойня. Одним ударом демон прикончил сотню гвардейцев. Окровавленные куски их тел разлетелись по всему полю битвы. Чудовище зашагало в глубь колонны, каждым выпадом скашивая десятки людей. Над Райнекером нависла тень изодранных крыльев — он оказался сбоку от живого кошмара. Полковник выстрелил снизу вверх, целясь в глаза, и попал. Монстр опустил на него взгляд.
От ужаса Иклаус рухнул на колени, но смог еще раз нажать на спуск. И следом, когда обрушился топор, и клинок рассек Фашу надвое, и еще больше мордианской крови пролилось в растущее озеро, Райнекер победно закричал на демона.
Он заставил врага свернуть с дороги. Он до самого конца сопротивлялся чуме неистовства.
Под слоем страха вновь вспыхнула гордость, переплетенная с верой.
За миг до того, как секира опустилась вновь, Иклаус обрел искупление.
Рота Смерти взмывает в небо. Мы удаляемся от Скарбранда, пока тот вымещает гнев на мордианцах. Наш полет выглядит как бегство и ощущается так же. Тем не менее я сохраняю единство отделений. Мы мчимся за более мощным оружием. Я сообщаю Потерянным об этой стратегии, пусть и не на словах.
Что мы видим?
Демонов на Терре.
Нечто поганое и невозможное. То, чему не позволено существовать.
Худших из предателей. Худшее из вероломств. Война становится отчаянной.
Мы охвачены спешкой, как будто еще можем спасти Ангела.
Спасти его. Отомстить за него. Противоречивые стремления. Мы испытываем оба сразу. Только мне известно о наших заблуждениях — пока еще. Я разделяю надежду братьев, понимая, что она безумна. Я расколот изнутри.
Молю, чтобы эта схизма спасла всех нас.
Позиции 4-й роты на расстоянии прыжка. Одновременно с тем, как мы снижаемся, демон отвечает на вызов Железной Гвардии и развязывает масштабную бойню. Кровавые Ученики в знак поклонения следуют за великаном. Мордианцы по-прежнему сражаются. Смертные выиграли для нас драгоценные секунды — время на организацию контратаки. Мы сделаем все, чтобы их жертва не оказалась напрасной.
Приземляемся на яростно дрожащую равнину. Толчки усиливаются, распространяются все дальше. Расселины множатся и углубляются.
Разрушения подчинены некоей схеме. То, к чему они приведут в итоге, не обрадует нас.
Рыцари Баала обуяны Жаждой. Боевые братья не владеют собой — истребляют всех людей, попавшихся им под руку. Из воинского соединения они превратились в буйную орду. В жалких зверей под керамитовыми шкурами, которые проливают кровь в углубляющееся озеро животворной влаги на равнине.
Все вокруг распадается. Сама земля, рассудок каждого Кровавого Ангела. Я — здравомыслящий в море безумия. Ситуация крайне скверная.
С борта «Почетной гибели» меня вызывает Кастигон.
— Капеллан Лемартес, ты поведешь нас? — спрашивает офицер.
— Поведу.
— Мы мало на что способны. Бронетехника еще может оказывать поддержку, но остальные воины…
— Я знаю, что должен сделать.
— Молюсь, чтобы так и было. Иных вариантов у нас нет.
— Верно, — соглашаюсь я.
У меня тоже нет иного выхода.
С востока приближается Скарбранд. Он покончил с гвардейцами. Времени не осталось.
Рота Смерти и Рыцари Баала. Носители двух проклятий, полностью определивших ход этой кампании. Различия между ними велики. Если Черная Ярость — искажение разума и благородства воинов, то Красная Жажда — полная потеря рассудка.
Но обе они приводят к кровопролитию. Обе они выливаются в неистовство.
Я погружаюсь в недра охватившей меня Ярости. Прошлое становится реальным, и с ним приходит исступление, рожденное чувством потери и великой изменой. Но, идя на дно, я держусь за осознание настоящего — и все же тону, тону, тону. Разделенный и расколотый, я сопротивляюсь и поддаюсь, сохраняю рациональность и беснуюсь.
Я превратился в парадокс.
Мое здравомыслие висит на ниточке, хотя его должен удерживать адамантиевый трос.
Мои душа, сознание, сердце и руки налиты неистовством. Возмездие, десять тысяч лет ждавшее своего часа, разворачивает передо мной полотно со всеми оттенками ненависти. Мне известен и понятен каждый из них, даже Жажда. Она — разложение в сердцевине нашей сути, как и другой Изъян.
Делаю вдох. Чувствую привкус крови, проникший сквозь фильтры маски. Наполняю легкие… и издаю рев.
В нем звучит призыв к правосудию. К памяти десяти тысячелетий. К уничтожению врага. К пролитию крови.
Он напоминает о трагедии нашего ордена.
Потерянные внимают ему. Четвертая внимает ему. Мы объединяемся в самом первобытном, смертоубийственном порыве.
И я отдаю приказ.
Неприятель уже близко. Скарбранд отвечает на мой рев. Рык демона поистине оглушителен, его мощь дробит камни.
Враг недостижимо превосходит меня в грубой силе, но ей не управляет разум. Только примитивный гнев.
Все еще держусь за реалии настоящего. Мы на Флегетоне. Я — Лемартес.
Я веду свою армию на войну.
Корбулон заглянул в носовой обзорный модуль «Почетной гибели». Ему мало что удалось рассмотреть на поле битвы. «Носорог» трясся вместе с равниной, и изображение размывалось. Воин видел только узкую полоску ландшафта впереди. Ему очень хотелось встать за турель штормболтера, однако кровавый ливень продолжался, и ни верховный жрец, ни Кастигон не могли покинуть укрытие внутри бронемашины. Их низвели до роли наблюдателей.
Но, как ни досадовал бы Корбулон, капитану приходилось тяжелее. По сути, тот вынужденно отказался от командования ротой. Рыцари Баала сейчас мало чем отличались от взбесившихся жителей Флегетона, и руководство Четвертой взял на себя Хранитель Потерянных. Безумец вел безумцев.
Форкаса так же сильно раздражало вынужденное бездействие.
— Неужели мы ничего не можем сделать? — спросил водитель.
— У нас массивный БТР, — заметил Кастигон.
Жрец понимающе кивнул. Он следил за тем, как демоническое воинство приближается к позициям Кровавых Ангелов и объятые неистовством Рыцари Баала мчатся в атаку вслед за Лемартесом. Разобрав, как выглядят некоторые враги и насколько они крупны, Корбулон произнес:
— Согласен. Бронемашина станет нашим оружием.
— Танкам открыть огонь! — приказал капитан по вокс-каналу роты. — «Носорогам» таранить противника!
«Почетная гибель» резко рванулась вперед. Под правой гусеницей неожиданно возникло углубление, и БТР едва не перевернулся. Форкасу удалось выехать на более ровный участок, где водитель прибавил скорость. Корбулон не уходил с обзорного поста — он следил за происходящим, ничего не упуская. Жрец видел потоки крови с небес, наступление Скарбранда, атаку взбешенных космодесантников.
