«Присоединяйтесь?» — спрашивала ссылка внизу страницы. Я кликнул.
Появилось озеро. Оттуда вылетала рыба, а поверх рыбы — ссылки: Братские ценности. Календарь. Духовная мудрость. Свиные дни.
Я выбрал «Братские ценности» и кликнул.
Братство Мужественных Мужчин видит своей целью возрождение и поддержку Истинного Мужества. Изначальные мужские добродетели в наше время исчезают, будучи положенными на алтарь суеты и потребительского духа. И вот сыновья теряют почтение к отцам, жены не почитают мужей, а зачастую мужчины и сами теряют уважение к себе. В Братстве мужчины вновь обретут то, что знали их пращуры. Путем покорения природы, через поэзию и музыку, через собственные рассказы. Путем поиска утерянного духа, путем братских объятий мужчины смогут преодолеть все суетное и неправедное и вновь отвердеть духом.
Отвердеть, я так понял, — ключевое слово. Я переключился на «Свиные дни».
Свиные дни. Игры, семинары, встречи. Пятница: прибытие и торжественный вечерний барабанный бой и камлание. Барабанное приветствие Братству Смелых!
Блин.
Суббота: День Жареной Свинины. Утро: сбор трав и ягод. Обед. Перерыв на мобильные звонки (час на самые срочные звонки). День: рыболовный праздник; разжигание костров. Вечер: поэзия и песни, приготовление ужина, пир.
Блин.
Воскресенье: День Мужских Духов. Утро: купание в росе, грязевые натирания, искусство почитания деревьев (ведущий — брат Ривер).
Специальный доклад: гость из Англии, Кристофер Пиннок, делится с нами своим пониманием связей между Отцом Земли и сыновьями.
Забавно, какую защитную реакцию вырабатывает сознание в опасности: я читал, но никак не мог понять. Я бродил по мужественному сайту. Узнал, что в воскресную ночь мужественных мужчин будет развлекать человек, наряженный овцой, по имени Шаман Феникс. Из раздела «Духовная мудрость» я узнал, что по-настоящему его зовут Генри и он занимается недвижимостью в Вайоминге. Я поискал Кристофера Пиннока, но его там не было.
Связи между Земным Отцом и сыновьями…
Что-то там затевалось на Станции Пиллок, и это что-то мне не нравилось.
Начало сентября. Осталось всего два месяца. У Билли появился непреходящий интерес к раннему развитию детей, подогреваемый беременностью Анджелы и его собственным пятилетием.
— Пап!
— Да?
— А что малыш будет есть?
Мы пришли в универмаг, чтобы выбрать игрушки для новорожденных: матерчатые бабочки, музыкальные яблоки, резиновые кольца для зубов. Мы были с Билли вдвоем, к его несказанному удовольствию.
— Он сначала не будет есть. Новорожденные малыши не едят, а только пьют.
— А что он будет пить?
— Анджелино молоко.
— А где оно у нее?
— В груди.
— Это как — в груди?
Я быстренько глянул по сторонам. Так, в лифте еще семь человек.
— Через минутку тебе объясню.
— Почему, папа? Почему?
— Погоди, Билли, просто погоди чуть-чуть!
Отдел игрушек «Селфриджез» располагался на третьем этаже. Мне же показалось, что мы поднимаемся на трехсотый. Наконец я вывел Билли через разъехавшиеся двери, сел перед ним на корточки и тихонько сообщил своему отпрыску:
— Грудь — это где у тебя ребра, а у нее, видел, такие два кругляша?
А дальше мне что, изобразить руками дыни? Оттянуть на себе свитер? Слава богу, Билли широко улыбнулся, поняв наконец, о чем речь. Данная часть тела его особенно притягивала. Еще с первых Анджелиных ночевок у нас он поразил ее тем, как точно находил ее грудь во сне. «Наш щеночек в этом очень похож на тебя», — говорила она.
Я сделал следующее усилие:
— Ну вот, Билли, в груди у Анджелы и будет молочко для ребеночка.
Я надеялся, что тема исчерпана. Но Билли не закончил.
— А я пил ее молочко?
— Нет. Ты пил молочко у мамы. Мы тогда еще не знали Анджелу.
Билли немножко подумал.
— А этот малыш будет пить у мамы молочко?
— Нет.
Я почти слышал скрип Механизма Усвоения Инопланетной Информации.
— Пап, а пап!
— Да?
— Вот знаешь Криса?
— В некотором смысле да.
— Он будет его папа?
Мать твою!
— Если да, то факт существования Сатаны следует считать доказанным.
— Что, пап?
— Извини, Билли. Нет, я хотел сказать — нет.
— Почему?
— Потому что это я буду его папа.
— А мне Крис тогда не папа?
— Нет, Билли, он тебе не папа.
Билли сверлил меня взглядом. Я сверлил его.
— Почему? Почему Крис не мой папа? Ведь ты же мой папа?
— Ну да.
— А Крис почему тоже не может быть папа?
— Боже мой, Билли. Потому что он не папа, и все! Понятно?
Что-то умерло во мне с этими словами. И умирало еще несколько дней.
Билли приложил палец к подбородку, чтобы легче думалось.
— Но, пап…
Ясно, что скоро за ним вернется его космический корабль. Забрал же он Инопланетянина у Спилберга.
— Билли! — перебил я.
— Что, пап?
— А хочешь быть малышом?
— Да! Уа-уа!
— Не хочет ли малыш попить?
— Да, попить кока-колы, уа-уа!
— Моему малышу — все, что угодно.
Октябрь возвестил начало обратного отсчета; у меня в разговоре сплошняком пошли акушерки и детские кроватки, а в мыслях царили срыгивания на плечо. Мы с Кенни сходили на футбол, и я взял с собой Джеда. Сезон проходил под знаком Кристал-Паласа — те же долгие заурядные периоды с теми же кризисами и ложными надеждами. Джед собрал себе обед в специальной коробке. Больше всего ему понравилось обрезать сэндвичи так, чтобы они точнехонько вошли в коробку. Он не был большим любителем футбола, но я решил, что, с точки зрения социального воспитания, полезно показать ему толпу настоящих фанатиков, беснующихся на стадионе. Вот такое существо сидело рядом с нами весь первый тайм.
— В жопу судью! В жопу!
Я постучал его по плечу:
— Эй, друг, ты полегче, ладно? Тут у нас ребенок сидит.
«Друг» обернулся ко мне и прочувствованно вопросил:
— Ну что ж такое, почему мне радоваться не дают!
Кенни на стадионе очень понравилось. Он там полностью удовлетворил любовь к трагикомедии.
