Они попили фруктовый чай. Виталий вместе с Пальмой уехал куда-то. Сергей стал собираться на Рижский вокзал. Было уже около трёх часов. Он вымыл голову, причесался тщательно. Посомневался, но кепку надевать не стал.
* * *
Не спеша шёл к автобусной остановке. Свежий осенний воздух был приятен, и он глотал его, наполняя грудь, будто кислородным коктейлем из высокого стакана, радуясь ему и слегка задыхаясь.
– Десять дней я никуда не выбирался из «зеленого сарайчика»!
Спешить было некуда, времени навалом. И странно было ощущать и чудно́, что эти такие схожие дни, тянучие, резиновые, вдруг резко оборвались сейчас, и оказалось к великому удивлению, что десять дней пролетели мгновенно! И нечего вспомнить, в каждом из них. Они были почти неотличимы друг от друга, при том, что он понимал, осознавал необычность ситуации, и ему хотелось припомнить что-то значительное в них, важное не только для выполнения договора, отложить «день» впрок для хороших воспоминаний.
Но вот – офис, словно разделённый несколькими стеклянными переборками, за каждой из которых движется одна и та же механическая картинка. Они накладываются равнодушно одна на другую, беззвучно, словно большие листы белой бумаги парят в воздухе и тихо ложатся друг на друга. Сонная апатия, и нет внутри волнения из-за того, что впереди неясность с работой, и не прожить на пенсию, бытие в обозримом будущем покрыто мраком, лишь понимаешь, что заканчивается один этап твоей жизни. Ещё один. И сколько их осталось – этапов? И отгоняешь от себя мысли о будущем. Отодвигаешь их, успокаивая себя тем, что всё сложится в итоге нормально, и бодро шагаешь вперёд.
Хрустела щебёнка насыпи под ногами. Согреваясь от ходьбы, он заранее понимал, что прогулка его утомит, но это будет доброй усталостью, после которой крепкий, целебный сон, отдых быстро восстановит силы и поднимет настроение.
– Хорошая порция кислорода, и вот уже мысли появились.
И словно кто-то незнакомый, чужой шёл сейчас рядом, смотрел на него со стороны. Впереди же не было ничего. Тихо и пустынно. Но шум уже появился, и замаячил огромный мегаполис, двигаясь навстречу.
Он с удовольствием спустился в метро. Даже был немного рад этим незнакомым людям, но они были ни при чём, просто он соскучился вообще по метро, движению, и по людям тоже, и улыбался едва заметно.
Народу же в вагоне было мало, ровно по количеству сидений. Можно было вглядеться в лица, они не были сосредоточенно-злыми или нервными, готовыми к борьбе, драке, отпору и неприятностям, как в обычный день. Что-то родное в них для него было. Он оглядывал вагон.
Залюбовался изящной смуглянкой. Губы с вывертом, большие, как настоящая любовь. Голова дынькой, кошачья пластика, чудится за ней дикая, природная страсть, ещё не обузданная городскими условностями до конца. Явно приезжая: взгляд настороженный.
И нежность в нем растеплилась, и жалость неожиданная к ней – в этом огромном городе, втройне опасном для неё, как джунгли, а может быть, и страшнее, из-за людского коварства.
– Наверное, потому что у меня дочь и я беспокоюсь за неё.
Рядом сидел хмурый мужчина, читал «Российскую газету». Сергей скосил через плечо глаза:
Среднестатистический москвич… этнологи, антропологи продумали и составили портрет среднестатистического жителя Москвы. По данным антропологов, рост – 175 сантиметров, что на 10 сантиметров выше роста среднестатистического жителя Земли. Прогнозируют и дальнейший рост – до 180 сантиметров. Однако затем он снова начнет уменьшаться – таков закон эволюции. Вес москвича – до 75 килограммов, размер одежды – 48-50, размер головы – 57. Меняются и пропорции тела, в основном за счёт ног. Кроме того, длиннее становятся руки, увеличиваются стопы и плечи. Белковая пища, больше едят мяса, яиц и рыбы, вот и удлиняются. Габариты тела среднестатистической москвички также увеличиваются. В середине XX века жительница столицы носила 46 размер, сейчас она носит 50-й. Москвичи быстрее лысеют, чем все остальные жители России. Это происходит из-за тёплого, сырого климата. По этой же причине примерно треть из них рождаются аллергиками.
Интимная жизнь москвичей весьма скромна. Среднестатистический женатый мужчина занимается сексом не чаще 2,6 раза в неделю. Однако это всё же чаще, чем в среднем по России. Остальные россияне занимаются сексом 2 – 3 раза в неделю. Питаются москвичи неплохо. В год каждый житель столицы в среднем съедает 85 килограммов мяса при норме 95 и около 20 килограммов рыбы, что близко к норме. Овощей и бахчевых культур употребляется около 100 килограммов (вместо 146) и 79 килограммов фруктов и ягод (при рекомендованных 84).
…Живут на четыре года дольше прочих россиян… подвергаются риску в 2,5 раза чаще остальных…
Читал с интересом. Заметил недовольную гримаску хозяина газетки и, уже отклеивая нахальный взгляд, прилипший к чужой странице, не смог оторваться, поспешил, успел дочитать важное:
Учёные определили и отношение москвичей к национальному вопросу. Многонациональность столицы России воспринимают как должное лишь четверть столичной молодёжи. По данным опроса, 73 % молодых москвичей национальный вопрос задевает за живое. Их особенно беспокоит обилие южан на ули…
Мужчина хмуро, в упор, с вызовом глянул на Сергея, газетой пошуршал.
Сергей не спеша отвернулся в другую сторону, сделал вид, что ему неинтересно, потом стал смотреть на блестящую темень за окном вагона напротив.
– Интернет знает всё. Про всех и вся. Только вот не знает про нас с Виталием. Что и рост у нас – 172 сантиметра, и южане меня не трогают, а сколько мы рыбы, овощей и бахчевых культур съедаем? Белков и ягод? Размер – 50-й… что там ещё-то было – лысеть не собираемся. Кепка! О! Кепка у нас как у среднестатистического москвича – 57 размер. Вес. У меня – 84 кг, у Виталия… примерно семьдесят. Секс… Про секс пропустим, чтобы не волноваться попусту – временные неудобства. Мне-то вообще рано с москвичами равняться, статистика куда хуже, но вот Виталий, похоже, так и не попал в эту статистику, хотя он почти полтора десятка годов в столице. Не прикипел, не переплавился, не стал своим…
Мужчина неожиданно резко вскочил и выбежал на перрон.
– В Москве по ходу жизни и движения можно заниматься чем угодно, и никто не сочтёт тебя сумасшедшим! – подумал Сергей. – И всегда можно найти тысячу таких же «единомышленников», подвинутых на этой же «теме».
Живут себе или передвигаются по каким-нибудь чудны́м переулочкам – вроде Ветошного, улицы Венецианова, сорок восемь метров всего, не говоря уж про всякие там Кривоколенные да Старопименовские, Варсонофьевские переулки, перетекающие друг в друга незаметно, вызывая много вопросов у приезжих тем, что теряются один в другом и тут же друг из друга вытекают. Вошла пожилая толстая тётка в затрёпанном пальто. Он встал, охотно место уступил.
Она поблагодарила, губами пожевала, что-то сказала неслышно.
Он стоял, раскрыв одной рукой книжку, второй держась за верхний поручень. Снизу с любопытством пытался прочесть название и автора пожилой мужчина. На гастарбайтера явно не похож, но что-то южное в нём просматривалось. Виски седые из-под бейсболки, курточка осенняя. Глаза большие, бархатные, не чёрные, скорее тёмно-тёмно коричневые, живые, какой-то весёлый пламень в них приплясывает. Так и ждёшь, что сейчас скажет что-нибудь остроумное или значительное, а если и нет, то будешь всё равно рад, потому что уже подготовлен к этому и хочется улыбнуться.
