– Мертвы! – воскликнула баронесса, и губы ее на кратчайшее мгновение скривились в хищном оскале.
Затем она поднесла руку к груди и никто не смог бы сказать, что эта дама испытывает – радость или боль.
Слова молодого человека были встречены гробовым молчанием.
– Мертвы! – со всех сторон повторяли чьи-то голоса.
– Да нет же, нет! – послышалось из вестибюля.
– Где же они, мои милые подруги? – закричала баронесса, бросаясь к лестнице, чтобы, с одной стороны, скрыть охватившее ее волнение, с другой – избежать слишком внимательного взгляда Годфруа.
– Ах! Вот и вы, моя дорогая графиня! – воскликнула она, оказавшись у подножия лестницы. – Вы ранены?
– Отнюдь, мадам, – ответила Сара.
– А с маркизой де Женуйяк и ее малышками тоже все в порядке?
– Мы совершенно не пострадали.
– К чему тогда все эти слова господина Годфруа? – спросила баронесса.
– Я не знаю.
– Как бы там ни было, – прошептал Мэн-Арди на ушко Коарассу, – уж я-то знаю, что ее так волнует.
– Но как получилось, что люстра упала не до конца? – спросил майор.
– Она и правда долетела только до середины лестницы, – вставил слово помощник королевского прокурора.
– По всей видимости, на лестнице в этот момент кто-то был, – ответил Коарасс. – Он-то и отвратил беду.
– Кто же?
– Я, сударь. – ответил красавец Ролан. – Увидев, как эта колоссальная масса рухнула на семейство де Женуйяк, я, к счастью, сумел схватить на лету оторвавшуюся веревку.
– Что ни говори, а сил вам, молодой человек, должно быть, не занимать, – молвил майор.
Мэн-Арди подошел к Коарассу, который по-прежнему сжимал в руке злополучную веревку, и сказал:
– Погоди, ты не можешь держать этот конец вечно, лучше привяжи его к перилам.
– А ведь это мысль! – ответил Коарасс и с помощью друга взялся за дело.
– Нам нужно кое-что проверить, – произнес Годфруа.
– Что?
– Окажи любезность, приглядись к месту обрыва веревки.
– Сейчас. Ах! Боже праведный!
– Прибереги свои восклицания до другого случая, а мне просто скажи, что ты обнаружил.
– Веревка не порвалась!
– Черт меня подери!
– Ее перерезали.
– Этого-то я и боялся. Ролан, поверь мне, эти капельки крови явно что-то значат, ими нас сегодня не зря пометили.
– И что теперь делать?
– Как «что»? Убираться отсюда восвояси.
Друзья вышли на улицу.
– Графиня с семейством как раз садятся в карету, – сказал Коарасс.
Мэн-Арди подошел к экипажу.
– Мадам, – тихо произнес он, – примите все мыслимые и немыслимые меры предосторожности, вокруг вас полно вражеских ловушек.
– Враги? Вокруг нас? – недоверчиво возразила графиня.
– Госпожа графиня, сейчас не время для дискуссий. Но поверьте мне на слово – вам необходимо соблюдать предельную осторожность. Хотя бы до завтра. Днем я вас навещу.
– Ну что же, мой дорогой Годфруа, в таком случае до завтра.
– А пока я приставлю к вам в качестве сопровождающих двух слуг – не из робкого десятка.
– Они поедут с нами, друг мой?..
– Мадам, эти добровольцы – Танкред и Кловис, ваша личная стража. Не препятствуйте им, в этом случае нам с Роланом будет спокойнее.
– Как пожелаете. Кучер, домой!
Тяжелая карета тронулась с места и вскоре лошади уже во весь опор несли ее вперед. Когда она окунулась в тень улицы Жарден-Пюблик, сзади на нее, несмотря на огромную скорость, запрыгнули два молодых человека, ловких, как кошки.
– Отлично, – сказал Мэн-Арди, – ребята вооружены, а раз так, то до завтрашнего дня беспокоиться не о чем.
– Вот так сюрприз! Вы все еще здесь, господин де Мэн-Арди? – донесся сзади громкий голос заместителя королевского прокурора, господина де Кери.
– Да, сударь, – ответил вполголоса Годфруа, – и даже готов дать вам хороший совет.
– Какой, боже правый?
– Будьте бдительны.
– Что вы имеете в виду?
– Берегите себя.
– Как это?
– Вы слепо поверили объяснению в виде окровавленной птички?
– Разумеется, – ответил судейский, явно не блиставший умом.
– Сударь, – вставил слово Коарасс, – как вы, человек, по долгу службы обязанный дотошно докапываться до первопричин происходящего, сегодня вечером не поинтересовались, что означают эти капельки крови, оказавшиеся в одном и том же месте, напротив сердца, лишь у двенадцати гостей из ста пятидесяти.
– В самом деле, – ответил помощник королевского прокурора. – Я и не заметил. Вы открыли мне глаза.
– Вас не удивил тот факт, что на некоторых было по три таких кровавых слезинки?
– Вы правы.
– А на других по две?
– Так оно и есть.
– Наконец, на вас, сударь, майоре и полковнике – только по одной.
– Совершенно с вами согласен. Все это действительно очень странно. Но я этим займусь и правосудие, от которого ничего нельзя утаить…
– Сударь, у меня есть все основания полагать, что в сложившихся обстоятельствах правосудие никогда ничего не узнает.
– И тем не менее…
– Неужели ваше правосудие сомневается, что веревка, на которой висела люстра, была отрезана рукой злоумышленника?
– Вы полагаете?
– Доказательств у меня нет, но…
– В таком случае я должен арестовать всех, кто живет в этом доме.
– А гостей, сударь, вы тоже арестуете? Ведь злодей вполне может оказаться из числа приглашенных.
Помощник королевского прокурора закусил губу и задумался.
– Лучше всего ни на минуту не терять бдительности. Если с вами произойдет что-то непредвиденное или странное, сообщите нам. И будьте начеку. Мы, со своей стороны, при необходимости тоже обратимся к вам за помощью. Только так мы сможем собрать воедино все фрагменты и помочь правосудию пролить свет на происходящее.
– Да-да… – отозвался помощник королевского прокурора, который хоть и не слыл умницей, но человек был мужественный и храбрый. – Вы правы, будем защищаться. Адрес ваш я знаю, этого достаточно.
– Значит, договорились. До свидания.
На том собеседники расстались.
– Доброй ночи, господа, – раздался в этот момент голос старины Монсегюра.
