– Какая мудра? – взвыла Ира. – Мне бы веревку и мыло!
– Нет, это ты зря, мудры – они очень хорошо помогают! Вот смотри: этот пальчик – сюда, этот – так и на этой руке так же, держишь десять минут – помогает! Это специальная – от депрессии!
Ира сложила пальцы, как показала подруга.
– Ну? – Настя даже пирожок отложила. – Сейчас ты должна почувствовать тепло во всем теле. Радость наполнит тебя, и ты будешь свежа как огурчик! Дыши на четыре счета: раз, два, три, четыре – вдох. Задерживаем дыхание. Раз, два, три, четыре.
Все с интересом наблюдали за этой сценой. Ира почувствовала тепло во всем теле, но не от радости, а от недостатка воздуха – Настя слишком медленно считала. Поэтому сеанс «мудротерапии» завершился истерическим глотанием воздуха. Однако, отдышавшись, Ира съела-таки пирожок с картошкой и выпила два стакана чая.
* * *
– Лиз, к нам сегодня придут парни в гости, ты не против?
– Ты же уже пригласила их, не спросив меня. Придут так придут, – равнодушно произнесла Лиза, аккуратно переписывая лекцию в тетрадь.
Парни пришли часов в восемь вечера, принесли с собой большую бутылку пива. Лиза от пива отказалась, она не понимала его вкуса, а пить просто так не хотела. Долго сидели, а когда уже не о чем было говорить, достали карты.
– А у нас своя колода есть, – хитро прищурился один из парней и достал из кармана колоду карт.
– И что же в ней такого особенного, Андрей? – промурлыкала Света.
– А вот посмотри – Он протянул ей карты.
– Нет, ну ты посмотри, Лиз, совсем стыд потеряли!
На картах были фото обнаженных и полуобнаженных девушек в разных позах.
– А ты рубашку посмотри.
Света перевернула карту:
– Кама сутра?
– Маленькое пособие по…
– Не, мы этими картами не будем играть. – Света вернула колоду Андрею. – А-то вдруг кому-то станет жарко.
Оба парня засмеялись.
Лиза молчала.
Карты тоже быстро надоели. Света кивнула Андрею, и они ушли в кухню.
Лиза осталась один на один с Игорем, так звали второго парня. О чем с ним говорить, она не знала, да и он, видимо, тоже. Его круглые немного навыкате мутно-голубые глаза блуждали по комнате, иногда останавливаясь на лице девушки.
– Ты откуда? – спросил он наконец.
– Я из Прокопьевки.
– А, далековато. А я в милиции работаю. Знаешь, у нас недавно такой случай был. Девушка одна пропала. Родители в розыск подали. Искали-искали, долго искали. Однажды утром открывают дверь, а у порога лежит голова их дочери и записка «Мама, папа я вернулась!».
Лизе стало плохо и неприятно от этого рассказа. Она не заметила, как Игорь подсел к ней поближе и, воспользовавшись моментом, обнял ее за плечи:
– Я испугал тебя, наверно, не бойся!
От него неприятно разило пивом. Лиза освободилась от его объятий.
– Ты какие песни любишь? – спросил он. – Хочешь – я тебе спою одну песню?
И он тихо запел:
– Тополя, тополя все в пуху, потерял я любовь, не найду…
Потом еще пел что-то про свадьбу и церковь. Лиза смотрела на его мутные глаза, на полные бесформенные губы, на курносый нос, и ей почему-то делалось обидно и пусто на душе, она не знала, откуда взялось это чувство, будто ее предали.
– Вы что тут – песни поете? – ввалились в комнату раскрасневшиеся Андрей и Света.
Лиза облегченно вздохнула – наконец ее мучения закончились.
* * *
Мучительная неделя наконец закончилась. Ире не помогали ни мудры, ни сладкое. Насте так и не удалось вывести ее из депрессии. Неожиданное падение с олимпа оскорбило Иру. Ладно бы просто она перестала быть фавориткой Нессы, но занятия по вокалу тяп-ляп – это уже никуда не годится. А еще страшнее было то, что теперь на студенческие концерты Ире не давали сольных партий.
Это конец – думала Ира, лежа на кровати с закрытыми глазами.
За дверью был слышен плеск воды – Элла что-то стирала, слушая плеер через наушники и громко напевая что-то.
Ира прислушалась, но Элла не была одарена музыкальным слухом, поэтому понять сразу, что она поет, было невозможно. По словам только Ира догадалась, что это была песня «Крылья» «Наутилуса Помпилиуса». Она тихо стала напевать ее, и от этого сердце размякло, расплылось и оттаяло.
– О, привет! – поздоровалась с кем-то Элла. – Дома она, дома, постучись.
В дверь постучали. Ира рывком села:
– Да, войдите.
Дверь медленно отворилась.
– Не… – чуть было не проговорилась Ира, увидев Несчастье на пороге. – Миша?
– Привет. Ты извини, что беспокою. Я Насте тетрадку давал, а она ее по ошибке тебе с твоими отдала.
– Да? Сейчас посмотрю. Ты присядь пока.
Ира открыла шкафчик. Точно – вот она, тетрадь Несчастья. Ира тайком заглянула в нее. У, какой почерк – буковка к буковке, как у девчонки! Ни одного рисунка на полях! Надо же, аккуратист нашелся! Тут на глаза ей попался ее исписанный листок: острые буквы так и плясали на строчке, а на полях улыбалась женская головка.
– Вот, держи, – протянула ему тетрадь.
– Спасибо.
Брал он тетрадь слишком медленно, будто хотел что-то еще сказать, но не решался. За дверью все еще шумела вода, и Элла громко напевала: «Одинокая пти-и-ица, ты лета-а-аешь высоко-о, и лишь безу-у-умец был спосо-о-обен так влюбиться…»
Ира не удержалась – прыснула. Он тоже засмеялся.
– Хорошие у тебя соседи!
– Не говори! Золото!
– Пойдем в кино, – выпалил вдруг Несчастье.
Ира удивленно уставилась на него.
– Там фильм очень интересный.
– Тебе что – сходить не с кем? Вику вон пригласи, ты ей нравишься. – Зачем сказала – сама не поняла.
Несчастье посмотрел на нее долгим взглядом и вышел. Просто развернулся и ушел.
Ира опустилась на кровать. Только теперь она поняла, что могла обидеть человека. Сколько можно было повторять себе: следи за языком, не давай ему болтать раньше мысли, а ведь все равно, проклятый, лезет вперед! Что же теперь делать? Извиниться? Но это мучительно стыдно. А если переступить через стыд? Она сжала что-то в руке. Посмотрела – его тетрадь, скрученная в трубочку. Не забрал, значит. Это же здорово!
Бросилась в коридор. Спустилась на второй этаж. Комната 213, да – 213, он называл Вике еще тогда номер своей комнаты. Вот она. Постучала. Ответа нет. Вошла в прихожую – темно. Постучала в одну секцию – тишина. Из другой высунулась рыжая голова:
– Кого?
