Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
– Довольно сквернословить! Пост скоро начнется. Какой пример вы сыну подаете?
Пьяница поднял голову и вперился в Игната взглядом вытащенного из озера карпа.
– Кто это в чужой монастырь со своим уставом суется? Было время, я таких умников на один ноготь сажал, а другим придавливал! Будет еще всякий дурак, у кого молоко на губах не обсохло, меня – Эрнеста Горского – в родном доме уму-разуму учить! Тьфу!
Мужик отхаркался, сплюнул под ноги мутную слюну. Игнат шагнул вперед, и пол отозвался протяжным скрипом.
– Это кто здесь дурак? – с вызовом начал он, но сделать ничего не успел.
Мужик раздул ноздри, будто принюхивался. А затем вдруг взвыл и повалился ничком, закрывая руками взъерошенную рыжую голову.
– Не губи, пан! – захныкал он. – Не признал!
Пошатываясь, подполз к Игнату на четвереньках, стукнул лбом в некрашеные доски, забормотал:
– Виноват я, пан. Так виноват! В заветное место сунулся, дозволения не спросив. Брал, что под руку подвернется. Да ведь знал, что однажды хозяева объявятся. Вот ты и пришел. – Он утер дрожащей рукой слезы и сопли и добавил жалобно: – Ведь я не со зла мальцу пенял, где его, мол, черт носил. Не знал, что господин черт сам ко мне пожалует. – Мужик отлепился от пола и крикнул срывающимся голосом: – Сенька! Чего стоишь, немытик? Принеси пану черту табурет!
Игнат отступил. Половицы заскрипели снова, вызвав в памяти тяжкий стон дубовой лестницы в ведьминой избе.
«Чертом стать легко», – вспомнился простуженный шепот, похожий на шелест опадающих листьев промозглой ночью. Под одежду скользнули окостенелые пальцы мертвеца, и Игнат судорожно прижал ладонь к груди, но это был всего лишь подаренный ключ.
– Какой я тебе черт! – прикрикнул Игнат, показной грубостью прикрывая страх. – Я плотник солоньский, Игнат Лесень. По делу пришел.
Из-за его спины тотчас высунулся ободренный поддержкой Сенька, заворчал:
– Батя, перед людьми не срамись! До чертей допился – так ложись себе спать! А на гостей не кидайся!
Мужик сел на корточки и снизу вверх угрюмо поглядел на Игната.
– Да уж теперь вижу, – буркнул он. – Что никакой ты не черт, а просто какой-то проходимец.
– Но-но! – огрызнулся Игнат. – Ты говори, да не заговаривайся! Я кулаком гвозди забиваю, так и дурь сивушную враз выбью!
Мужик скосил глаза, оценивая мощь продемонстрированных ему кулаков, засопел и начал подниматься на ноги.
– Да я ничего… Странно только… В пекарне ночевал, что ли? Очень уж сладостью от тебя прет. Оттого и почудилось мне…
Он поскользнулся на нетвердых ногах, но Игнат вовремя придержал его за ворот. Отчитываться перед пьянчугой он не собирался, а вместо этого сказал:
– Раз уж такое дело, то сначала проспись, а уж потом разговор держать будем. А это, – он указал на откатившуюся в сторону бутыль, – я сейчас же выкину за ворота. И если замечу, что хоть раз к этой дряни приложился, не обессудь: придется тебя с моей силушкой познакомить. Понял?
– Как не понять, – буркнул мужик и аккуратно выпростался из богатырского захвата, оправляя свой кургузый пиджак, будто Игнатовы руки могли измять и засалить его сильнее.
– Вот тогда в сенях и ложись, а то весь дом провонял! – поддакнул Сенька. – А я пану у себя постелю, ведь он мой гость.
И вопрошающе поглядел на Игната: верно ли говорит?
– Верно, – согласился тот и ободряюще улыбнулся: – Веди, хозяин.
Сенька с горделивым видом прошествовал мимо отца, явно довольный собой и отведенной ему ответственной ролью, подобрал неразбившуюся бутыль.
– Я лучше это в нужник вылью, – сказал он. – Коли выкину – так найдет.
2
Званкин отец частенько приходил домой пьяным. Жену поколачивал, а дочь не трогал. Отчетливо вспоминалось Игнату, как тот, обнимая покосившийся забор, доверчиво изливал душу рыжему и мордатому коту.
– Вот такие дела, Василич, – бормотал мужик, задумчиво покачивая головой. – Одна она у нас, кровиночка. И не нужен никакой наследник, что мне в наследство-то передавать? Вот разве что гармонь дедову да сапоги. Ведь главное – любовь отцовская! – при этом он бил себя кулаком по широкой груди. – Тут она! В сердце огнем пышет! Ее и передаю всю, до капли. Веришь? Девка-то у меня огненная. Потому что любовью моей полнится.
Кот Василич щурил желтые глаза, надменно глядел мимо хозяина и только прядал ухом, вслушиваясь в звон сковородок на кухне: не зазовет ли хозяйка на свежие куриные потроха?
Любил Званку отец. Может, и к лучшему, что до ее гибели не дожил. Спалил его огонь без остатка, и вспыхнуло отцовское сердце, рассыпалось на искры в ревущем пламени пожара.
– Не спится?
От сиплого шепота Игнат подскочил на постели, вгляделся в ночной сумрак. Но это был всего лишь Сенька, приподнявшийся со своего лежака на локте.
– Не спится, – признался Игнат.
– Вот и мне, – вздохнул мальчик и сказал без обиняков: – Думы покоя не дают. Ты ведь, пан, батю моего в тайгу зазвать хочешь?
– С чего решил?
– С того, – буркнул Сенька и подтянул колени к подбородку. – Цацку я твою видал, что ты на шее носишь.
Первым делом Игнат хотел схватиться за ключ, но опомнился – чуял, что он и так тут, кожей чувствовал прикосновение металла.
– Очень уж хитрые на ней узоры, – продолжил Сенька. – В глаза бросаются. Точно такие же, как на часах. Да и на других безделицах. Видел?
Игнат не ответил. Да и что он мог сказать догадливому мальчишке?
Уложив отца отсыпаться, Сенька повел гостя в сарай на заднем дворе – любоваться сокровищами. Сделаны искусно, да только проку от них мало. Было бы серебро или драгоценные камни, а это – безделушки. Игнат выгребал из кучи зеркальные рамы, подносы, пресс-папье и штативы с обломанными держателями. Каждый раз, вертя вещицу в руках, он замирал, ожидая увидеть изображение вещей птицы. Но видел только гравировку латиницей и откладывал в сторону: чужого языка он не знал.
Ночью, улегшись на застеленную маленьким хозяином кровать, Игнат не мог заснуть, а все ворочался, вспоминал. Как раз сейчас поезд увозил на восток плачущую Марьяну, и сердце Игната сжималось тревожно и горько. Встретятся ли они еще?
«Обязательно, – дал себе зарок Игнат. – Вот только воду мертвую добуду…»
И спросил:
– Откуда же вещицы эти? Не из Загорья?
– Нет. – Сенька потряс лохматой головой. – Батя говорил, что границу не пересекал. Есть место заветное. А где – не знаю. – И, помолчав, попросил: – Ты его надолго не забирай, ладно? Дел по горло. Скоро надо огород засевать, да и у тетки Вилены мне жить неохота.
– Не заберу надолго, – пообещал Игнат. – Если твой батя вообще со мной пойдет.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
