Уинни послушно принялась утирать слезы, но поток их не иссякал. За последнюю неделю она уже не однажды безутешно рыдала ни о чем, и тошнило ее тоже не впервые.
— Послушай, я столько раз давал женщинам отставку, что симптомы грядущего конца отношений распознавать научился. Тебе незачем щадить мои чувства. Просто скажи честно и прямо: «Джаред, я не люблю тебя». Тогда один из нас запакует чемодан — на данный момент я, — и мы пожмем друг другу руки и пожелаем всяческих благ.
Ухватив Уинни за подбородок, Джаред вглядывался в ее лицо. Она честно попыталась облегчить жизнь им обоим. Даже дошла до середины фразы: «Я не люб…». Но дальше будто заклинило.
Наверное, Джаред прочел правду в ее глазах. Это же очевидно: Уинни его обожает. Безнадежно, безоглядно, безудержно влюблена в него, точно восторженная школьница.
— Пожалуйста, не надо! — взмолилась молодая женщина.
Тогда Джаред мягко обнял ее за плечи, и привлек к себе, и принялся укачивать, точно дитя, пока горестные рыдания не стихли.
Вся решимость Уинни куда-то улетучилась. Какой он ласковый, нежный, заботливый… Ну как с ним расстаться? Не сегодня, нет. Может быть, завтра. Или спустя несколько дней. Когда уже невозможно будет скрывать очевидное.
А сейчас Уинни хотелось просто любить его всей душой и предаваться с ним любви вплоть до самого утра. Слезы ее высохли. Она повернулась к любимому — и губы их сблизились.
Глубоко, прерывисто вздохнув, Джаред ответил на поцелуй. Затем подхватил Уинни на руки и отнес в постель. Исступленно предался страсти в надежде обрести забвение, наслаждаясь гибким, стройным телом. На краткий срок ему это даже удалось…
Он лежал в предрассветных сумерках, слушая неровное дыхание Уинни и в сотый раз открывая для себя непреложную истину: эта женщина несказанно прекрасна и бесконечно ему дорога. И с губ Джареда помимо его воли слетели те самые слова, которые он мысленно поклялся ни при каких обстоятельствах не произносить:
— Уин, останься со мной. — Прозвучало это не просьбой, но мольбой. — Дай мне еще шанс. Я…
Не в состоянии слушать дальше, Уинни закрыла ему рот ладонью и воспользовалась правдой как оружием, чтобы заставить Джареда замолчать.
— Я беременна.
Больше она ничего не прибавила, да больше ничего и не требовалось. Воцарилась напряженная тишина.
— Повтори еще раз, — потребовал Джаред наконец.
— Я беременна, — послушно произнесла Уинни.
— Но это невозможно.
Не далее как полчаса назад она сама ему об этом твердила! Джаред сел в постели и сдвинулся ближе к краю. Рядом с Уинни он почему-то не мог мыслить здраво.
Молодая женщина приподнялась на локте.
— Знаю, что невозможно, но я все равно беременна. Вероятно, шестнадцать лет назад врачи ошиблись, или, может, мне просто повезло.
— Повезло? — испытующе сощурился Джаред.
— Да, повезло. — Уинни не могла не радоваться даже теперь, когда в ушах звенела презрительная фраза: «Да кому нужны эти дурацкие младенцы?» — Я полжизни прожила в твердой уверенности, что никаких детей у меня никогда не будет, и вдруг такое!
— Ты оставишь ребенка? — насторожился Джаред.
— Да. — Иных вариантов Уинни не рассматривала. — Я этого не планировала, но теперь, раз уж так получилось, от ребенка ни за что не откажусь. Вот поэтому я и ухожу от тебя. Я ничего от тебя не требую, Джаред, и ничего не жду.
— Это не мой ребенок, да? — тихо осведомился он, неверно истолковав растерянно-виноватое выражение ее лица.
Вопрос застал Уинни врасплох. Что за ним стоит? Стремление выдать желаемое за действительное? Или он всерьез верит, что Уинни ему изменяла?
— Если тебе приятнее так думать, — пожала она плечами.
— Еще чего, приятнее! — взорвался Джаред.
Однако нервы Уинни и без того никуда не годились. Выяснять отношения было выше ее сил. Она перекатилась на край кровати, подобрала рубашку Джареда — первое, что подвернулось под руку, — и встала, закрываясь ею как щитом.
Вслед за нею на пол спрыгнул и Джаред, даже не пытаясь прикрыть наготу. Он осторожно извлек рубашку из безжизненных пальцев Уинни и отшвырнул прочь. А затем испытующе воззрился на молодую женщину, задержав внимательный взгляд на мягком изгибе чуть округлившегося живота.
Уинни затрепетала всем телом. И нервно вздрогнула, когда широкая ладонь легла чуть выше того места, где обосновался их с Джаредом малыш.
— Теперь этот ребенок мой. — Он ласково погладил ладонью живот. Что за интимный жест, и при этом без малейшей сексуальной окраски!
— Я н-не понимаю.
— Ты моя, — невозмутимо сообщил Джаред, — стало быть, и ребенок мой. И я тоже твой. А что уж там было в прошлом, до того, как мы с тобою встретились, это совершенно неважно.
Итак, Джаред возомнил, что она забеременела еще до знакомства с ним, и теперь изображает снисходительность, чтобы удержать ее. Уж она-то знала, в какое бешенство приводит Керуэна одна только мысль о соперниках былых и нынешних!
— Джаред, я очень люблю тебя. — В конце концов он должен об этом знать! — Но вместе нам не быть. «Кому нужны эти дурацкие младенцы?» Помнишь, ты сам так сказал? С тех пор не прошло и часа!
Он сосредоточенно свел брови, словно пытаясь припомнить, при каких обстоятельствах произнес такую чушь. И наконец кивнул.
— Да, я так сказал. А ты чего ждала? Женщина, на которой я собираюсь жениться, говорит, что не может иметь детей. Что прикажешь мне делать? Сообщать, что всегда мечтал о троих-четверых?
— Жениться? — оторопело повторила Уинни.
— И чем скорее, тем лучше.
Она недоверчиво покачала головой.
— Как-то старомодно все это звучит, ты не находишь?
Джаред поморщился.
— Да уж, конечно, современные нравы не таковы! Мужчина заделывает женщине ребенка, а потом бросает ее на произвол судьбы. Надо думать, так он и поступил, да?
— Кто он?
— Да кто бы уж он там ни был.
Уинни готова была изничтожить несчастного олуха на месте. Но ведь Джаред готов позаботиться о ней и о ее ребенке, несмотря ни на что! Кроме того, она до самозабвения его любит, — тоже несмотря ни на что!
— Знаешь, последний мой парень был карикатуристом из «Панча». Он провел здесь полгода, рисовал серию детских комиксов про кенгурят, — принялась пересказывать Уинни.
— Мне это неинтересно.
— Жаль, потому что выслушать все равно придется. У нас был роман, не то чтобы слишком бурный, скорее так, развлечения ради. Потом он улетел обратно в Англию, и интрижка заглохла сама собой.
— Но это же было года два назад?
— Именно. А я на третьем месяце беременности.
