Конвоира мне нашли быстро, стоило только однорогому воину высунуться в коридор. Вслед за нелюдем я побрела на улицу, стараясь шагать как можно медленнее, чтобы потянуть время. Последнее, что я увидела, оглянувшись через плечо, был Тагерт, протягивающий Дейкону старенький топор с отшлифованным чужими ладонями и временем обухом. Таврос довольно улыбался.
На площади перед дворцом было довольно людно: спешили по своим делам слуги, деловито шли куда-то рогатые, крутились наиболее смелые и любопытные горожане. Стоял обычный для крупного города шум. Да, многовато у меня будет зрителей. Хорошо еще, если во мне не опознают Злыдню. Надеюсь, дроу и маги в Карневии достаточно умны, чтобы держаться подальше от штаба рогатых. Я окинула толпу настороженным взглядом, мечтая превратить всех скопом в безмолвные предметы своего гардероба. Жалко, что это неосуществимо. Я смогу сосредоточить взгляд максимум на четверых-шестерых ближайших ко мне нелюдях. Но пока я буду ими заниматься, мне сзади успеют дать по голове. Это живые статуи получаются у меня практически мгновенно, только успевай крутиться и зыркать по сторонам, а для преобразования в предметы нужно время.
Воин в рогатом шлеме отконвоировал меня к пустому постаменту и жестом приказал взобраться. Гранитная плоскость находилась на уровне чуть выше моей талии. Путаясь в длинном подоле и ругая нелюдей последними словами, — мысленно, естественно, — я вскарабкалась на постамент и села, поджав под себя ноги. Рогатый недовольно нахмурился. На статую я сейчас походила мало, скорее, на уставшую горожанку, присевшую отдохнуть.
— Встань! — коротко и грозно скомандовал нелюдь. Несколько его товарищей тут же повернули головы на этот окрик, интересуясь, кто вызвал неудовольствие их собрата.
Под перекрестными взглядами десятка рогатых мне пришлось подняться на ноги. Если они надеялись, что я приму эффектную позу, то зря. Им назло я замерла, с раздраженным видом скрестив руки на груди. Мой конвоир с недовольным выражением лица обошел постамент, сплюнул и направился к деревянной скамье в десятке шагов от меня. То, что она уже занята горожанами, его не смутило. Народ сам разбежался, едва рогатый приблизился. Самый нерасторопный получил сильный тычок в спину и улетел в толпу, попутно сбив с ног еще двоих. Нелюдь удобно растянулся на скамье и вперил в меня неподвижный взгляд.
Ну нет, мы так не договаривались. На мне цветы не растут, и узоров нет! Я ведь даже не могу так же нагло уставиться на конвоира в ответ! Почувствовав, что закипаю, я срочно прибегла к проверенному средству — мысленному счету. Для морального удовлетворения после каждой цифры пришлось добавлять ругательство. Жалко, что словарный запас у меня оказался не так велик, как я думала. Так что где-то после пятидесяти я поняла, что повторяюсь.
Меня привел в чувство легкий шлепок чуть пониже поясницы. Я недоуменно моргнула и сбилась на шести тысячах с хвостиком. Не знаю, может, статуям и не положено крутиться, но я повернула голову. Сзади, нагло ухмыляясь, стоял типичный разбогатевший представитель торговой гильдии из тех, что приспособятся при любом режиме и при любой власти. Одет он был с претензией на аристократизм. Выпирающее брюшко опоясывала перевязь с легкой, я бы сказала, декоративной шпагой, которой только мух отгонять. В левой руке мужчинка сжимал изящную тросточку, а правой готовился повторить шлепок. Ну правильно, на мне же не написано, что я сестра Дейкона.
— Произведения искусства не лапают! — рявкнула я. Правда, этим замечанием дело не ограничилось. Нагнувшись, я выхватила у мужичка трость и для доходчивости треснула его по голове. Не сильно, так, для острастки. И не потому, что пожалела торгаша, просто не захотела ломать красивую тросточку. Она мне могла еще пригодиться.
Как и ожидалось, мужчинка охнул и схватился за голову. Его лицо побагровело от гнева.
— Статуя охраняется новой властью, — поспешно сказала я. — Вон, видишь, страж на скамейке сидит?
Торгаш посмотрел в указанном направлении. Рогатый, правда, уже не сидел, он успел вскочить на ноги. Вряд ли, конечно, для защиты моей чести и достоинства. Скорее, чтобы запретить мне самовольно двигаться. Но торговец-то об этом не догадывался. Судя по виду, он здорово струхнул.
— Отдай! — Мужчинка протянул руку к своей трости, приготовившись улепетывать.
Вот ведь, жлоб! Рискует попасться в лапы нелюдю, но имущество не бросает. Точно, торгаш!
— Она мне нужна для законченности образа! — заявила я, демонстративно отворачиваясь и опираясь на трость.
Рогатый был уже почти рядом, так что торгашу пришлось врезаться в толпу с пустыми руками. Мне было хорошо видно с высоты постамента, как он орудует локтями, прокладывая себе дорогу. Моего стража его побег не расстроил. Рогатый, нахмурившись, обошел вокруг, но придраться было уже не к чему. Я застыла с довольной улыбкой на губах. Наверное, статуя из меня теперь получилась более эффектная, так как нелюдь смолчал и, повернувшись спиной, пошел на место. Пока он не видел, я выхватила у стоящего рядом пацана яркий мелок и размашисто вывела на постаменте: «Руками не трогать! Статуя дерется!»
Когда рогатый страж удобно устроился на скамейке и посмотрел в мою сторону, я уже неподвижно замерла с самым невинным видом. Горожане косились в мою сторону, но больше не подходили. То ли надпись возымела свое действие, то ли вид трости в моих руках, то ли горящий предвкушением взгляд… В общем, больше смельчаков не нашлось. Сначала я радовалась этому обстоятельству, а через пару часов заскучала. К тому же окружающая суета и шум действовали мне на нервы. Я привыкла к уединению своего замка, где слуги боялись мне лишний раз на глаза попасться. Именно раздражение и скука толкнули меня на следующие действия.
Я выбрала в толпе крепкого лакея на пути одного из рогатых и буквально на пять секунд превратила его в живую статую. Этого как раз хватило, чтобы нелюдь налетел на парня и с силой оттолкнул прочь, злясь на его нерасторопность. Лакей сбил с ног еще одного человека и с растерянным видом растянулся на земле. Он не понимал, что с ним случилось. На всякий случай парень поторопился убраться прочь с площади.
— Чертовщина! — громко возвестил он напоследок.
Через пару секунд я повторила свой трюк на другом конце площади. Эффект был тот же самый. Снова и снова я заставляла людей замирать на пути движения рогатых. Так что после десятого случая в толпе началось перешептывание, площадь постепенно пустела. Теперь только рогатые, не понимающие, в чем дело, вольготно курсировали взад-вперед.
Кто-то из нелюдей забеспокоился и сбегал за командиром с одним рогом на шлеме. Глупо было с его стороны. Вот он первый и подвергся допросу с пристрастием. Однорогий настойчиво и нетерпеливо задавал вопросы, пытаясь найти причину странного поведения людей. Неужели им хотят дать отпор? Он никак не мог понять, как реагировать на ситуацию и к чему готовиться. Настораживал тот факт, что именно сегодня в город вернулся правитель Карневии. Однорогий выстроил всех подчиненных, имевших несчастье находиться на площади, в одну шеренгу и по очереди допросил каждого.
