— Давай, сестренка! — одобрительно воскликнула она, захлопав в ладоши.
Кое-кто из соседей с удивлением посмотрел на нее.
Эдди, очарованная, полностью погрузилась в происходящее. Она почти не отрываясь смотрела на Дэвида, но иногда ее взгляд скользил по окружающей ее публике. Она видела вокруг множество счастливых лиц. Люди завороженно слушали, и было видно, что они были всецело поглощены музыкой.
После первой песни Эдди услышала позади девчачий голосок:
— Ой, дай мне скорее бинокль! Так хочется посмотреть в его глаза…
— Да подожди! — отвечала ее подружка. — Какая у него серебристая шевелюра! А борода! По-моему, они разрисовали его джинсы сегодня!
Слева от Эдди раздался мужской голос:
— Так и думал, что он начнет с этой песни. Концерт обещает быть интересным.
Эдди вспыхнула от гордости за Дэвида. Вновь переведя на него взгляд, она пожалела, что у нее нет с собой бинокля. Дэвид в своей обычной скромной манере поприветствовал собравшихся. Каждое сказанное им слово отдавалось в ее сердце.
Концерт шел своим чередом. Во время выступления Дэвид заставил десять тысяч присутствующих на концерте зрителей обернуться и взглянуть на восходящую полную луну. Эдди тоже посмотрела на небо и с улыбкой слушала, как Дэвид говорит, обращаясь к публике:
— А вот и полнолуние, оно сводит людей с ума. Будьте осторожнее — при свете такой луны вы запросто можете влюбиться.
Эдди была полностью с ним согласна. Луна так ярко сияла, словно сегодня вечером Господь самолично зажег ее на небесах, и было в этом свете что-то волшебное. И с этим лунным волшебством могла состязаться только магия музыки Дэвида.
Через некоторое время Дэвид заиграл энергичный блюз с достаточно нескромным текстом. Женщина рядом с Эдди шумно вздохнула, когда он сделал несколько ритмических движений бедрами. Эдди обхватила руками колени. Ей захотелось оказаться сейчас на сцене. И даже не играть, не петь — просто видеть его лукавую улыбку и чтобы он обнимал ее за плечи.
На залитой ярким лунным светом лужайке люди танцевали или просто покачивались в такт музыке. Эдди размышляла, как ей добраться до Дэвида, учитывая, что она забыла пропуск. Охрана плотным кольцом окружала сцену, и попасть туда было совсем не просто.
Два часа пролетели незаметно. Концерт закончился. Зрители требовали еще. Возникла короткая пауза, пока Дэвид с группой отдыхали за кулисами. Эдди начала напевать вместе со зрителями, стоящими вокруг, но вдруг ее взгляд упал на длинноволосую брюнетку с большим бюстом, примостившуюся на сцене рядом с инструментами. Эдди быстро попросила бинокль у соседки сзади.
Когда она навела окуляры на брюнетку, всякие сомнения пропали. Это была Рита Делейни. У Эдди сжалось сердце, но ей удалось убедить себя в том, что Рита находится здесь по своим журналистским делам, не более. Шум и аплодисменты усилились — Дэвид опять появился на сцене. Увидев, что он вышел один, без музыкантов, Эдди почувствовала, что сейчас что-то произойдет.
Она увидела, что ее соседка пробирается между рядами. Замечательно. Ее бинокль сейчас совершенно необходим Эдди — она вновь приложила его к глазам.
Дэвид подождал, пока публика успокоится, и сказал в микрофон:
— Спасибо! Мы сегодня замечательно провели время. Однако наше выступление еще не окончено. — Он терпеливо подождал, пока свист и крики не утихли. С озорной улыбкой Дэвид наклонил голову, указывая на левый край сцены: — Эта журналистка присутствует здесь не случайно.
Брюнетка скромно улыбнулась Дэвиду, а затем зрителям.
— Я пригласил ее сюда по одной важной причине. И вы все будете моими свидетелями, если ей взбредет в голову исказить мои слова при публикации в каком-нибудь известном музыкальном журнале.
Улыбка Риты увяла. Подсмеиваясь, Дэвид обратился к ней:
— Ты же любишь так поступать, Рита. Ну а теперь доставай свою любимую записную книжку.
Журналистка в ответ только смерила его сердитым взглядом.
Взяв акустическую гитару, Дэвид легонько пробежал по струнам пальцами, проверяя настройку, поднял глаза на слушателей.
— Песню, которую я собираюсь исполнить, написали двое музыкантов из Индианы. — Он на мгновение замолчал, а затем ясно и звонко выговорил: — Эдди и Этта Рэйнтри.
Эдди почувствовала, что у нее задрожали руки, она едва могла держать бинокль.
Когда Дэвид заиграл такие знакомые вступительные аккорды «Долгой ночи», бинокль с глухим стуком упал на пол. Потрясенное перешептывание прокатилось по рядам слушателей. Эдди была настолько ошеломлена происходящим, что не могла сдвинуться с места. В голове все звучали слова Дэвида. И хотя его задушевный голос доносился до нее со сцены, она слышала только бешеный стук своего сердца.
Вдруг за ее спиной зритель обратился к соседу:
— Неужели он действительно украл эту песню? Никогда бы не подумал…
Эдди обернулась.
— Он не делал этого! — вскинулась она. — Не смейте так говорить!
Парень обменялся удивленным взглядом со своим другом, пока Эдди медленно поднималась. А потом ноги сами понесли ее вперед к последнему ряду и дальше, к проходу.
Дэвид успел допеть песню до середины, когда кто-то молниеносно проскользнул сквозь цепь охраны и взобрался на сцену. Эдди сразу узнала свою соседку, одолжившую ей бинокль.
Прорвавшаяся на сцену женщина подбежала к Дэвиду и крепко обняла его. На миг он потерял равновесие, но тут же улыбнулся и сделал шаг в сторону, высвобождаясь из ее объятий, не прерывая исполнения. Двое охранников попытались оттащить ее, но она крепко держалась за своего кумира.
Публика напряженно следила за происходящим на сцене. Фанатка в последней надежде удержаться за свое божество схватила Дэвида за рубашку. И когда один из охранников попытался оттащить ее от музыканта, она не разжала рук. Ткань затрещала. Женская часть публики неистовствовала.
Дэвид, прекратив игру, рассматривал разорванную рубашку. Эдди заметила, что он на мгновение смутился, однако быстро пришел в себя. Рассмеявшись, Дэвид снял рубашку. Теперь его обнаженную грудь прикрывали только подтяжки.
Взяв вновь гитару в руки, он со смехом заметил:
— Слава Богу, хоть брюки целы! Так, где я остановился? Может быть, кто-нибудь поможет мне допеть до конца?
Он сыграл несколько аккордов и продолжил песню. В ответ на его приглашение отозвались тысячи голосов. Эдди только смахивала слезы со щек — никогда в жизни она не слышала ничего столь прекрасного. Она подпевала вместе со всеми, хотя была настолько взволнована, что с трудом владела голосом.
Наконец песня закончилась оптимистичным припевом. Когда последний аккорд замер в тишине, Дэвид нагнулся к микрофону и крикнул:
— Я люблю тебя, Индиана!
Услышав сказанные им на прощание слова, Эдди прикрыла глаза, страстно желая, чтобы они предназначались ей. Но скорее всего это относилось к слушателям ее родного штата. Ведь Дэвид не знал, что она тоже здесь.
