1
Джесси пришла в себя, когда вдруг сообразила, что оркестр смолк.
— Сосредоточьтесь, пожалуйста, мисс Уолш! — попросил Билли Эндрюс.
Смущение окрасило щеки девушки: обычно она не ошибалась, тем более за две недели до концерта.
— Начнем. Седьмая страница, такт третий.
Седовласый дирижер укоризненно постучал палочкой, и Джесси поднесла флейту к губам, стараясь сконцентрироваться на музыке, а не думать о постороннем.
Вообще-то, ей вовсе не свойственно позволять личным проблемам мешать репетициям. Напротив, музыка всегда захватывала и успокаивала ее. Но сегодняшний утренний спор с Евгением все не шел из головы. Все тот же спор, к которому последние две недели они постоянно возвращались. Он настойчиво спрашивал, почему не сделать следующий шаг в их отношениях и ему не переехать к ней.
Она же повторила то, что говорила и раньше: сейчас — просто не до того, чтобы принимать столь важное решение. Может, когда осуществится ее заветная мечта стать преемницей Билли Эндрюса? Ждать завершения конкурса совсем недолго, какой-нибудь месяц…
Но Евгений настаивал, и Джесси обещала дать окончательный ответ к концу недели.
Ей удалось выставить его за дверь, но не вернуться к поздравительным рождественским открыткам, которые она писала до его прихода. Усевшись в кресле перед холодным камином и укутавшись в шерстяной платок, Джесси размышляла, почему она никак не может согласиться на предложение человека, которого вроде бы любит.
В общем-то, понятно нетерпеливое желание Евгения перебраться к ней. Они встречаются уже почти полгода, хорошо ладят друг с другом. Как говорится, от добра добра не ищут. И уж если начинать новую совместную жизнь, рождественские каникулы, возможно, самый подходящий момент.
И все же девушку обижало его нетерпение, хоть и не покидало ощущение вины перед ним. Какого черта он настаивает как раз сейчас? Ведь стать дирижером Вустерского симфонического оркестра для нее так важно!
Конечно, для постороннего это ничем не примечательный оркестр, а для нее — все. И дом, и источник энергии, и бальзам для души. Правда, у нее есть и другие должности, удовлетворяющие горячую любовь к музыке, к тому же и лучше оплачиваемые, но нигде Джессика Уолш не чувствует себя столь счастливой, как в оркестре.
И Евгений это знает. Знает и то, как она боится упустить эту должность. Если не теперь, когда еще представится такая возможность?.. Мистер Эндрюс стоял у руля уже тридцать пять лет, нового дирижера может ждать такое же будущее.
У нее отличные данные — хорошая подготовка, большой опыт, в том числе и в качестве помощницы мистера Эндрюса на протяжении последних трех сезонов. В оркестре она играет на флейте уже семь лет, вступила в него еще студенткой, не пропустила ни одной репетиции и даже не упомнит всех конкурсов, в которых участвовала. Джесси не просто компетентна — она по праву заслуживает этот пост, однако в душе понимает, что совет директоров может решить и иначе.
Во-первых, она — женщина, а сама мысль о женщине-дирижере может оказаться для маленького городка Вустер столь же чуждой, как, например, марсианин, претендующий на должность налогового инспектора. Совет может отвергнуть ее еще и потому, что она местная, ошибочно полагая, будто человек со стороны всегда лучше.
Но больше всего Джесси боялась, что на дирижерский пост может претендовать и некто более профессионально зрелый. Вот это незнание кандидатуры возможного соперника и превращало девушку в комок нервов, и Евгений просто не имеет права в такой момент осложнять ее жизнь дополнительными переживаниями…
Последние триумфальные звуки симфонии «Прометей» со всей мощью заполнили пространство зала и стихли. Джесси улыбнулась, испытывая неподдельное удовольствие.
Длинными узловатыми пальцами мистер Эндрюс пригладил густые волосы.
— Это было прекрасно. Поздравляю, — сказал он, отнюдь не склонный обычно к похвалам. — А теперь перейдем к рождественскому попурри.
Джесси наклонилась и нащупала под стулом нотную тетрадь. В этот момент по ее спине пробежал холодок, она решила, что кто-то открыл дверь и устроил сквозняк. Устремив взгляд в темноту зала, девушка почувствовала смутное волнение — будто нечто необычное таилось в центральном проходе. И в самом деле кто-то таинственный приближался к освещенной сцене. Сначала она увидела коричневые кожаные сапога, потом длинные стройные ноги в полинялых джинсах и черный футляр валторны, сжатый рукой в кожаной перчатке. Ее сердце забилось, когда разглядела лицо вошедшего.
— Боже милосердный! — выдохнула Джесси.
Все вокруг поплыло, она сознавала лишь одно: Эдди!
Он остановился в первом ряду, расстегнул молнию коричневой кожаной куртки и сел на стул в проходе.
Соседка Джесси, тоже наблюдавшая за появлением незнакомца, тихо воскликнула:
— Это еще кто такой?
Действительно, кто? — подумала Джесси, сжимая ладони, дабы унять дрожь. Появление Эдди Палмера так сразу не объяснишь. Он из тех редких людей, которых можно сравнить с таинственным природным явлением — чем-то вроде самопроизвольного возгорания или зимней молнией…
И долгие годы они являлись лучшими друзьями.
Но это было так давно, еще до того, как разъехались в разные колледжи. Прошло столько лет с тех пор, как они виделись в последний раз, что Джесси уже не верила, могут ли они вообще встретиться вновь.
Но вот же он! И хотя она совершенно растеряна и не понимает, что в эту холодную декабрьскую среду делает на репетиции оркестра маленького городка исполнитель мирового класса, ее одновременно охватило странное ощущение прежней живой связи. Его появление — самое невероятное и все же самое естественное событие.
Кто-то из музыкантов обратил на незнакомца внимание дирижера, тот повернулся.
— А, Эдди!
Мистер Эндрюс проковылял по сцене, спустился по боковым ступенькам, пожал пришедшему руку и негромко заговорил с ним под любопытными взглядами притихших оркестрантов.
Девушка рядом с Джесси кокетливо фыркнула:
— Я, кажется, влюбилась.
Джесси не прореагировала. Ей сейчас не до шуточек. Парадоксальность ситуации постепенно доходила до ее сознания. О господи! Этого не может быть! Эдди не может находиться здесь! Она закрыла глаза, мысленно приказывая видению исчезнуть. Но когда через несколько секунд посмотрела вновь, он все еще оставался на месте — реальный, во плоти и крови и полный жизни!
В детстве Джесси не обращала особого внимания на внешность Эдди. Он был просто Эд, мальчишка, которого она знала с тех пор, когда еще не могла самостоятельно перейти улицу. Эд играл с ней в мяч, сердился на ее накрахмаленные платья и переболел вместе с ней ветрянкой. Но где-то лет в пятнадцать стала замечать его окружение — всех тех глупеньких девочек, что бегали за ним по коридорам вустерской средней школы или демонстрировали себя перед спевкой хора. Тогда-то и пришлось признать, что ее лучший друг — настоящий сердцеед.
