— И на чем мы поплывем?
— У Денниса есть лодка.
Эндрю прежде всего хочет посмотреть, что это за лодка, чтобы решить, можно ли на ней выходить в море.
Стиб доставляет его по горному серпантину к сооружению, которое сам он классифицирует как склад всякой всячины. Очевидно, что кто-то серьезно подошел к строительству этого здания, поскольку выглядит оно достойно в сравнении с жилищем Майкла.
Молодой человек с лицом, похожим на крысиную мордочку, возится в углу с велосипедом. У Эндрю он сразу же вызывает такое же недоверие, какое он испытывает к своему компаньону. Но лодка — просто красавица. Настоящий ялик «Вудсон», двенадцатифутовый, с собственным трейлером. Мотора он не видит, но марка и модель хороши сами по себе.
— Эй, да это великолепная лодка.
— Да, Деннис сторговал за нее свой «Харлей», но, правда, никогда не пользуется ею. Кстати. Эндрю, познакомься, это Деннис. Деннис, Эндрю.
Деннис вытирает руки о полотенце и здоровается с Эндрю.
— Выходит, ты Эндрю. Я наслышан о тебе.
Эндрю предпочитает не реагировать. И просто говорит: «Эта лодка слишком хороша, чтобы держать ее на приколе».
— Хочешь ее, приятель? Уступлю дешево.
— Я живу в Альбукерке.[4]
— А. Тогда извини. Забудь о моем предложении.
Стиб спрашивает, можно ли взять лодку порыбачить, и Деннис с готовностью соглашается: «Возьми и грузовик, а я пока починю бампер на твоем пикапе-развалюхе».
Так что Стиб подгоняет к мастерской свой старый пикап, а Деннис с Эндрю грузят лодку на грузовик. Внезапно Эндрю начинают одолевать сомнения.
— Она что, без мотора?
— Эндрю, мы никогда не ходили на моторке. Вспомни, только на веслах.
— Но я был моложе.
— Я буду грести.
— А удочки?
— Мы возьмем их напрокат на пирсе.
Он напоминает про наживку, другие рыбацкие принадлежности, но потом решает, что, если на пирсе дают напрокат удочки, там найдется и все недостающее.
Нет, остается всего одно сомнение, и им он делиться не станет.
Что, если этот молодец огреет его веслом по голове и сбросит на глубине в воду? Потом скажет, что это был несчастный случай.
Неужели ему суждено умереть именно так? И что за сила гнала его сюда против его воли?
И все равно ему нужно пройти этот путь до конца.
Он чувствует, что у него уже нет выбора, нет решимости противостоять неизбежному.
Глава тридцать вторая
Уолтер
Вот где я теперь. Вечер среды. Мой последний вечер на гражданке. Меня только что освободили от работы в магазине. И я стою на крыльце дома Мэри Энн с букетом цветов за спиной.
Еще светло, хотя приближаются сумерки. Я люблю эти предвечерние часы. Соседский пес лает на меня, и я говорю ему: «Это я, Бруно. Ты ведь меня знаешь. Успокойся».
Хотя сейчас конец зимы, погода стоит прекрасная. В воздухе пахнет весной.
Дверь открывает мать Мэри Энн. Она улыбается, заметив, что я прячу за спиной. Похоже, она обо всем догадывается. Мать Мэри Энн так меня любит, что меня это даже пугает. У меня такое ощущение, что, каким бы хорошим парнем я ни старался быть, мне никогда не достигнуть той высоты, на которую она меня возвела.
Она зовет Мэри Энн и возвращается на кухню. Мыть посуду после ужина.
Мэри Энн просияла, когда увидела меня.
— Уолтер, что ты здесь делаешь? Разве ты не должен быть на работе?
— Не-а.
— Но по средам магазин работает до восьми.
— Это не моя забота. У меня выходной.
На самом деле жизнь моя уже окончена. В запасе лишь этот вечер среды.
Она вприпрыжку сбегает по лестнице, и я достаю из-за спины цветы. Мы стоим на нижней ступеньке, касаясь друг друга лбами, и смотрим на букет.
— Как мило, — говорит она.
— Отец сказал, чтобы я пригласил тебя куда-нибудь поужинать и купил цветы или же, если на это нет денег, предложил бы просто прогуляться по берегу.
— Я всегда знала, что в твоем отце что-то есть.
Я чуть не воскликнул: «Отлично! Нравится — бери!» Но настроение вечеру задано, и мне не хочется его портить. К тому же такие вещи не принято произносить вслух.
— На самом деле получилось что-то среднее. Ты не возражаешь, если сегодня будут цветы и прогулка по пляжу?
— Я надену пиджак, — говорит она.
* * *
Мы идем по берегу моря. Медленно, насколько это возможно. Как будто боимся, что слишком быстро доберемся до места назначения, что само по себе смешно, поскольку мы бредем без всякой цели.
Я рассказал ей о танцах, которые будут в пятницу вечером. Хотя билеты на них я вряд ли смогу купить, но все равно предлагаю: «Давай сходим». Наверное, это будет последняя гастроль, ведь наш с Эндрю поезд отправляется в понедельник утром.
Она говорит, что в понедельник утром она не работает, поэтому сможет прийти на вокзал проводить меня.
— Миссис Блантон отпустила тебя?
— Да. Правда, здорово?
Мэри Энн работает в магазине дешевых товаров, ее хозяйка на редкость строга.
— Я не думаю, что это из-за меня. Наверное, это просто дань уважения солдатам, отправляющимся на войну.
Пожалуй, в этом есть определенный смысл. Сейчас каждый стремится проявить патриотизм и поддержать солдат. И наверное, для женщины нет ничего более благородного, чем проводы юноши на войну. Разумеется, если этот юноша не ваш сын.
Вы, верно, думаете, что я буду рассказывать вам о том, как меня пугает смерть, что я чувствую занесенный войной над моей головой меч. Нет, этого даже в помине нет. Я просто наслаждаюсь ничегонеделанием и беззаботностью.
Жизнь моя сейчас, как чистый лист белой бумаги. Ничто невозможно предсказать. Все, что случится, будет внове.
Иногда что-то похожее я чувствовал в случае каких-либо потрясений. Когда умер мой дядя Фрэнк, за мной пришли и забрали из школы. Это было несчастье, но для меня тот момент был одновременно и волнующим, поскольку я был предоставлен самому себе, никаких обязанностей и забот. Правда, тогда это продолжалось день-два. А сейчас вся моя будущая жизнь представляется чистой страницей.
Надеюсь, мои слова не кажутся вам бредом.
Как бы то ни было, мы какое-то время гуляем по берегу. Мы сняли туфли и, связав их, несем перекинутыми через плечо. Я закатываю брюки, и мы идем прямо по кромке воды. Несмотря на то что она холодная.
