Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
– Да я уж вроде и не молодая совсем? – разулыбалась Зинаида Яковлевна.
– Все равно нельзя! – отрезала соседка и обвела всех строгим взглядом.
– А куда ж я его дену? – притворно жалобно спросила Зинаида Яковлевна.
– А вон ей отдайте! – кивнула в сторону Катерины соседка. – Пусть носит.
– У меня есть что носить, – воспротивилась бывшая сноха, боясь любых параллелей с покойниками. И хотя Зинаида Яковлевна была жива и невредима, видеть себя в ее платье, сшитом на случай непредвиденной смерти, Кате никак не хотелось.
– Ну, так ей тогда. – Наступила Ларусина очередь.
– Мне? – подскочила внучка Зинаиды Яковлевны. – Я что, подписывалась за покойниками донашивать?
– За какими-то это такими покойниками? – ехидно поинтересовалась Людка-соседка. – Ты чего это, Лара, бабушку раньше смерти хоронишь? Не совестно?!
– Никого я не хороню! – огрызнулась Ларочка и задала вполне резонный вопрос: – И куда вообще я его надену?
– На работу! – хором подсказали Зинаида Яковлевна с соседкой.
– Еще не хватало! – хором ответили мать с дочерью.
– Я не в крематории, между прочим, работаю, – отшутилась Ларуся и предложила закрыть тему.
Так и сделали: платье осталось висеть цело и невредимо, потом его перевесили в шкаф, а потом – в Людин шкаф. Вдруг понадобится?! «Все-таки хорошая ткань – Ваня еще из Самарканда привозил», – гордо поясняла истинную ценность подарка Зинаида Яковлевна.
Расставшись с платьем, она почувствовала невероятное облегчение. Но буквально через несколько дней – странную пустоту. Зинаиде Яковлевне стало скучно, и она призвала к себе на аудиенцию Людку-соседку.
– Знаешь, Люда, – призналась неожиданно Зинаида Яковлевна. – Мне ведь, мил-человек, восемьдесят шесть лет. В любой момент тяпнуть может. А у меня – ничего. Одни концы да красный сатин на обивку. Ни платья, ни покрывала.
– Так собрать надо, – предвосхитила несформулированную просьбу Зинаиды Яковлевны соседка.
– Надо, – согласилась та.
– Так в похоронной лавке все купить можно: и покрывало, и платки, и платье, и тапки. Приходишь одним днем – и никаких проблем.
– Не хочу я чужого! – доверила Людке-соседке свою страшную тайну Зинаида Яковлевна.
– И не надо. Сами купите.
– Ка-а-ак?! Уж три года…
– Давайте я куплю. Чай, у нас на рынке чего хочешь купить можно.
– Купи мне, Людочка, – заволновалась Зинаида Яковлевна. – Платье мне купи. С пуговицами, чтоб спереди были, а то, представляешь, сколько лет на них лежать! Следы будут.
Доводы Зинаиды Яковлевны Людку-соседку нисколько не смутили: она приняла их окончательно и бесповоротно.
– Ну, так понятно, что спереди. А цвет какой?
Зинаида Яковлевна от удовольствия зажмурилась и выпалила:
– Зеленый.
– Зеленый? – ничуть не удивилась Людмила цвету смертного одеяния. – Можно и зеленый. Главное – не черный.
– Купи, Людочка! – взмолилась старуха и вынула три тысячи рублей. – Хватит?
Людка с сомнением посмотрела на три зеленые купюры:
– Не знаю даже. Добавлю, если что. Размер-то какой брать? Сорок восьмой вроде?
– Да не знаю я даже. Возьми какой-нибудь, – лепетала счастливая Зинаида Яковлевна, держа соседку за руку.
– Ну, если что, поменяем! – нашлась Людка и засунула три тысячи в карман фартука. – Только, теть Зин, не сегодня. Сегодня – не моя смена. Сегодня – среда. Давай в пятницу сговоримся.
– Да ты не торопись, Люд. Спешить некуда.
– Ну, это как Бог даст, – сообщила напоследок соседка и покинула гостеприимный дом Зинаиды Яковлевны с чувством своей незаменимости…
В том, что в пятницу перед ней будет лежать новое платье, Зинаида Яковлевна нисколько не сомневалась. Она была даже рада этому – потому что чужой, можно сказать, человек. Попросили – сделал. А когда свои, то не очень как-то приятно. Вроде им все равно когда, лишь бы скорее. Сегодня попросила – завтра принесли. И что делать тогда? Ложиться?
Ложиться перед Людкой-соседкой Зинаида Яковлевна не собиралась, поэтому новому платью, принесенному «с базару», обрадовалась и даже любовно погладила материал, из которого оно было сшито.
– Никак трикотаж? – призвала она к ответу соседку.
– Вроде как.
– А состав? – задала странный вопрос Зинаида Яковлевна.
– Все берут, – не менее странно ответила Людмила.
Обе друг друга поняли.
– Вот знаешь я чего опасаюсь, – поделилась Зинаида Яковлевна. – Материал ведь трикотаж?
– Трикотаж.
– А вдруг катышками свернется? Неужто я в катышках гнить буду?
– Так не увидит же никто, – здраво отметила соседка. – В гробу же не видно. А с открытой крышкой лежать, так оно еще новое будет. Без катышков.
– Вот правильно ты говоришь, Люда, – похвалила ее Зинаида Яковлевна. – Хорошая ты женщина, понимающая. Спасибо тебе.
– Да за что, теть Зин?! Чай, мы с тобой не чужие: столько лет через стенку живем, уж ближе, чем родственники.
– Это ты правильно, Люда, сказала, – снова одобрила соседскую сентенцию Зинаида Яковлевна и наконец позволила Людмиле уйти. Больше она ей была не нужна. Дело сделано.
От ощущения выполненного долга у Зинаиды Яковлевны стало на душе тревожно: она снова вспомнила про закон подлости и поразилась тому, что воз и ныне там. Как не было собрано, так и не стало.
«Тапочки… И тапочки нужны зеленые… Под платье», – напомнила она сама себе и определила сроки выполнения задуманного: к маю, не раньше. Девятого или десятого, а там, глядишь, и лето наступит.
Выбор тапочек обещал стать интересным занятием, привлечь к которому она собиралась и Ларочку, и Катю, и уж Людку-соседку точно. И уже точно знала, с кого начнет. Уж точно не с соседки. Потому что та любые тапочки из-под земли достанет, а там уж и придумывать нечего: хоть сама в похоронное бюро иди и помирай у них там, в казенном доме.
«Позвоню-ка я Кате», – решила Зинаида Яковлевна, но прежде посмотрела на календарь. Рановато пока. И Пасха в этом году ранняя, в апреле. «Так чего ж и мне торопиться?! Позвоню-ка я Кате в мае. После десятого. А пока поживу. Можно еще…»
Проститься хочется
Никто ничего толком не помнил, да и спросить было не у кого. Все умерли, а те, кто остался, родниться не желали и делали вид, что тех самых, дурных провинциальных, родственников в их жизни не было и не могло быть. Да и откуда бы они взялись на Смоленской? В самом, можно сказать, сердце Москвы? А про Старомлыновку-то те, что в Москве жили, и слыхом не слыхивали, и видом не видывали. И не знают, что Старомлыновка и Старый Керменчик – это одно и то же. А уж про то, что «керменчик» в переводе с греческого означает «мельница», тем более.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
