Его ресницы дрогнули.
Он поморщился и прижал меня к себе, стиснув в кулаке край моей футболки. Его пальцы коснулись моей голой кожи.
Он заморгал, потом его голубые глаза остановились на мне. Взгляд был мутный и не вполне осмысленный.
– Кеннеди? – пробормотал он и попытался сесть. – Что случилось?
Прист приподнял один наушник, высвобождая ухо:
– Тебе надрали задницу, вот что случилось.
Лукас свернул к заброшенной заправке и, остановив фургон, перебрался к нам назад.
– Ну, как ты? – Он показал брату три пальца. – Сколько пальцев видишь?
– Девять, – отмахнулся от его руки Джаред. – А теперь расскажите мне, что произошло.
Алара взяла на себя инициативу, не дав никому шанса:
– Кеннеди нарисовала изнутри шкафа Стену и заперла диббука внутри.
– Откуда ты узнала, как она выглядит? – спросил Джаред.
– Увидела у меня в дневнике, – ответила за меня Алара.
– И с одного раза запомнила?
Мне всегда было сложно признаваться в этом. Моя память постоянно обособляла меня от других, создавала незримую границу, преодолеть которую у меня не получалось.
– У меня эйдетическая память.
– Это означает «фотографическая», – перебила меня Алара. – Она запоминает все, что видит, и…
– Не все, – поправила я. – Главным образом – цифры и картинки.
– Не суть, – отмахнулась Алара. – Ты справилась с ним практически в одиночку. Я слегка опрыскала его святой водой, а ты сделала все остальное.
Я слушала, с трудом сознавая, что речь идет не о ком-то другом, а обо мне.
– Алара преувеличивает, но зато мне удалось найти вот это.
Я раскрыла ладонь и показала зеленые стеклянные диски.
Алара улыбнулась:
– Я же сказала, что я там была вместо декорации.
Странно было слышать, как она хвастается моими успехами. Забравшись в колодец за Пристом, я заслужила определенное уважение, но тогда на моем месте мог бы быть кто угодно. Со Стеной все обстояло совершенно по-иному. Тут требовалось умение, и я доказала, что и у меня наконец-то есть что предложить.
Прист взял у меня диски и посмотрел их на свет:
– Ты нашла сразу два?
– Было темно, а выглядели они совершенно одинаково, так что я схватила оба.
– Не уверен, что от них будет много толку, – заметил Лукас. – Подсказка на тему того, где находится следующая часть Орудия, скорее всего, уже превратилась в пепел.
Прист сжал диски в ладони:
– Он прав. В прошлые разы подсказки были неподалеку от того места, где мы находили сами диски.
– Не всегда. Чертеж Орудия и слово «Лильберн» были в твоем дневнике, а мой частично зашифрован. Нужно что-то такое… – Алара поморщилась и задрала рукав. – О господи.
На ее коже начали проступать тонкие линии, в точности так же, как было у Приста, после того как он уничтожил дух Миллисент. Они стали закругляться, а одна из них образовала треугольник, похожий на хвост дьявола с печати Андраса.
Должно быть, разведенный Аларой огонь прожег стенки шкафа и уничтожил диббука.
Она сунула руку в карман и натерла запястье солью. В углублениях медленно проступили черные линии. Ребята закатали рукава, и Алара втерла соль в их запястья тоже. Кристаллики соли действовали как стеклянные диски, подсвечивая код, невидимый невооруженным глазом. Все четверо совместили свои запястья, так что получилась печать, в которой недоставало всего одного сектора.
Мне еще только предстояло получить свою метку!
Я и сама не сознавала, как сильно хочу, чтобы она наконец проявилась – как сильно хочу стать частью их тайного мира, мира, к которому принадлежала и моя мама, как сильно хочу стать одной из них.
В какой миг во мне произошла эта перемена?
В Лильберне, когда Лукас спас мне жизнь, или в колодце, когда мы с Пристом спасли друг друга? Когда Алара доверила мне по памяти начертить Стену? Или еще раньше, когда из-за моей оплошности они лишились практически всего, что имели, и все равно не отвернулись от меня?
Наверное, свою роль сыграло каждое из этих мгновений – а еще «Уайт страйпс», синий шнурок, вудуистская медаль и взгляд Джареда, который я чувствовала на себе физически каждый раз, когда он смотрел на меня.
Я медленно закатала рукав.
«Интересно, мне будет больно?»
– Ну-ка, сейчас посмотрим, – сказал Лукас.
Они продолжали держать запястья соединенными, дожидаясь последней Черной Голубки. Я развернула руку тыльной стороной вверх, чтобы видеть, как на моей коже магическим образом проявляется замысловатый рисунок.
Она оставалась чистой.
На лицах остальных отразилось замешательство, эхо моих собственных эмоций.
– Погодите, – сказал Прист. – Метка Алары появилась всего секунду назад, а ты подстрелила духа на пути к выходу. Это должно было случиться как минимум через несколько минут после того, как огонь уничтожил диббука. Так что нужно просто немного подождать.
Мы с Аларой переглянулись. Огонь никак не мог прожечь толстые стенки шкафа и уничтожить диббука до того, как я подстрелила фокусника и мы выбрались из здания.
– Я не одна из вас. – Я опустила рукав.
Вид у Лукаса сделался недоуменный.
– Вы вообще о чем?
– Кеннеди уничтожила духа мщения первой.
Алара опустила глаза, как будто была в чем-то виновата.
Мне хотелось провалиться сквозь землю.
Вместо этого я распахнула дверцу и бросилась бежать.
С каждым шагом в мозг все глубже проникала жестокая правда. Мне не было предначертано защитить мир от демона, который убил мою мать. Я не была недостающим звеном, в котором нуждался Легион, чтобы уничтожить его.
Я была уже на середине парковки, когда вокруг моего запястья сомкнулись чьи-то пальцы. Я мгновенно обернулась. На меня смотрел Джаред, растерянный, с отчаянными глазами:
– Я не собирался тебя хватать.
Мне очень хотелось сказать ему, что я вовсе не против, что мне, наоборот, нужен кто-то, кто подержал бы меня за руку, пока не утихнет боль.
Кто-то, кто обнял бы меня и не отпускал бы.
Я не смогла произнести эти слова вслух, но Джаред все равно их услышал. Он подцепил пальцем шлевку на поясе моих джинсов и притянул меня ближе. Его взгляд был прикован к моим глазам, и меня охватило такое чувство, как будто он разглядел в них все страхи, которые я так пыталась скрыть.
«Ты меня видишь?»
Его взгляд говорил «да». Он привлек меня к себе и обнял. Я уткнулась ему в грудь. Его ладонь скользнула мне под волосы, большой палец погладил шею.
