В общем, было вокруг душно, нерадостно и по-прежнему тянуло гарью с востока.
Осмотревшись, Влад оторвался от Тыяхши, как корабль от причала, и сделал несколько пробных шагов. Некоторая слабость еще чувствовалась, но идти не мешала. Влад потоптался немного на месте. Почувствовав себя уверенней, несколько раз подпрыгнул. Потом осмелел настолько, что побоксировал воздух длинной серией с уходом вниз от встречного. Покрасовавшись, поиграв мускулами, повернулся к девушке и смущенно произнес:
– Не знаю, что со мной такое было, и не понимаю, как ты меня оттуда вытащила. Знаю только, что было, и понимаю, что вытащила. Поэтому спасибо тебе, Тыяхша, за помощь. Большое такое спасибо и… И все такое.
Он не знал, как подушевнее выразить признательность. Не находил правильных слов. Если даже и знал их когда-то, то забыл. Совсем. С концами. Слишком долго был солдатом и слишком старался быть солдатом, чтобы помнить всякое-такое. На войне оно ведь как: сегодня тебя раненым кто-то вытащил с поля боя, завтра ты его вытащишь. Вот и вся благодарность. А тут…
Черт его знает, как надо.
Но, похоже, девушка не ждала от него специальных слов. То ли не считала, что сделала что-то, достойное таких слов, то ли к этикетным церемониям относилась сдержанно. Так или иначе, отмахнулась от его невнятицы, но потребовала:
– Стрелу отдай. Еще пригодится.
Тут Влад заметил, что до сих пор сжимает в правой руке золотой снаряд убойной силы. Причем с такой силой, что даже ладонь вспотела. Переложив стрелу из правой руки в левую, он сказал с улыбкой:
– Забрал царевич стрелу, поцеловал лягушку в нос, и стала та девицей-красавицей.
Девушка его улыбки не поняла:
– Ты чего это?
Быстро смекнув, что раз тиберрийцы улыбаться не умеют, значит, и не разбираются в подобных обезьяньих ужимках, Влад проглотил улыбку и объяснился:
– Сказку вспомнил. Мама в детстве рассказывала. Стрелу увидел, вспомнил. А тебе мама…
– Моя мама умерла при родах.
Тыяхша произнесла эти слова без придыхания, не ища сочувствия. Просто проинформировала.
– Извини, – тихо сказал Влад.
– Ничего.
– А мою маму убили.
– Кто?
– Люди. Злые глупые люди.
– Отомстил?
Вопрос девушки заставил Влада задуматься.
– Полагаю, что да, – сказал он через некоторое время. – Только, знаешь, легче мне от этого почему-то не стало.
Не желая больше говорить на больную тему, он протянул Тыяхше стрелу и заметил:
– Смотрю, крутая вещица. Похоже, наконечник из чистого раймондия?
– Из фенгхе.
– Я и говорю, из раймондия.
– Из фенгхе, – настаивала девушка.
– А почему он из… фенгхе? – не желая больше препираться, спросил Влад.
– Прежде чем выпить яйцо, нужно расколоть скорлупу. Так отец говорил, когда учил охотиться. Чтобы расколоть скорлупу Зверя, обязательно нужен фенгхе.
– Значит, Зверя можно убить только стрелой из фенгхе? – уточнил дотошный Влад.
– Ты меня не понял, – сказала Тыяхша, выразительно покачав головой. – Я же говорю, что фенгхе вскрывает оболочку Зверя. Успокаивает его хонгвей.
– Хонгвей?
– Да, хонгвей.
– Та молния, которой ты фиолетовую спираль раскурочила? – догадался Влад.
– Ты видел спираль?! – удивилась Тыяхша.
– Ясен пень.
– Пень… чего?
– Видел, говорю, спираль. И не одну.
– Ты же сказал, что не видел Зверя?
– До этого не видел, а после твоего золотого укола прозрел. Копошились там всякие разноцветные червяки. Самый жирный – фиолетовый. Ты его потом, когда сбежать хотел, срезала молнией. Тюк – и салют.
– Хонгвей – это не молния, – возразила Тыяхша. – Хонгвей – это…
Она задумалась.
Влад подождал, еще подождал, а потом помог:
– Сила, наверное, какая-нибудь магическая. Ага?
– Можно, конечно, и так назвать для простоты. На самом же деле это… Скажем так, вся энергия Мира.
– Вся?!
– Не веришь?
– Да как-то не очень.
– Но это так. Хонгвей – вся энергия Мира. Ее сначала вот здесь собирают. – Тыяхша коснулась ладонью солнечного сплетения. – А потом, когда понадобится, извлекают. И тогда она идет, идет, идет… – Девушка провела ладонью линию по животу, перевалила через тугую грудь, провела по шее, по дугам губ, по милому, чуть вздернутому носу, дотронулась пальцами до глаз, таких глубоких, что утонуть в них – только так, опустила руку и сказала: – Выходит через глаза и…
Влад представил, что это не Тыяхша, а он проводит ладонью по ее животу, груди, шее, касается кончиками пальцев губ. И сглотнул. После чего подумал: «Видимо, совсем оклемался, раз такие фантазии в голову лезут». А вслух закончил за девушку:
– И разрывает Зверя в клочья.
– Ну да. Сам видел. Высвобожденная энергия Мира разрушает чуждую ей энергию. Только сначала все же стрелой попасть нужно. Но если Зверь без оболочки, то можно сразу насылать на него хонгвей. А если он в двух оболочках, тогда в него две стрелы придется пустить.
– Что за оболочки? – не понял Влад. – О чем речь?
– Зверь принимает форму того, у кого украл аган… душу, – пояснила Тыяхша. – И эта форма – его временная защитная оболочка.
– Постой, ты сейчас сказала, у Зверя может быть две оболочки. Выходит, приняв чей-то облик, он на этом не останавливается?
– Продолжает. До Последнего Дня.
– Даже если принял облик человека?
– Все равно.
– Вот же ненасытная тварь этот ваш Зверь!
– Он не наш, он Бездны.
– Ну да – Бездны, конечно – Бездны, – исправился Влад. – Послушай, а если он, допустим, из троих душу вынул, то тогда нужно засадить в него три стрелы? Так?
– Конечно, – кивнула Тыяхша.
– А если восемь, то восемь?
– Восемь…
– Во, блин, матрешка!
– Что?
– Да ничего. В целом технология понятна: увидел, вскрыл, прикончил.
– Да, увидел и вскрыл, но только не прикончил, а успокоил.
– Какая разница?
– Убить можно только живое.
– Зверь не живой?
– Нет.
– Мертвый?
– Нет.
