На столе рядом с доской лежали четыре двенадцатигранные эбеновые игральные кости. Поблизости также оказались две неглубокие деревянные чашечки, каждая из которых была наполнена овальными камешками. Камешки в правой чашке были красными, а в левой — желтыми.
— Вы играете, филолог Дэвис? — неожиданно спросил Даав совсем рядом с ней.
Она подняла голову, едва заметно вздрогнув, и покачала головой.
— Это доска для контрашанса, да?
— Именно так. Вы должны попросить моего брата обучить вас: он страшно увлекается этой игрой. И к тому же прекрасно играет. — Он адресовал ей быструю улыбку, от которой от уголков глаз разбежались мелкие морщинки. — Хотя, конечно, ему не следует знать, что я так сказал.
Энн рассмеялась.
— Да. Я могу понять, что это было бы… неудачным ходом.
— Совершенно верно, — согласился он, приветственно приподнимая рюмку. — Я оставил юного Шана высматривать кроликов, — продолжил он спустя мгновение, указывая в сторону окна, где неподвижно застыл ребенок, прижавшийся носом к стеклу.
— Это займет его до ленча, — сказала она, ухмыляясь. — На Университете кроликов маловато.
— А! Ну, здесь их более чем достаточно, чтобы он смог ими насладиться, можете не беспокоиться.
Он чуть наклонил голову, изучающе глядя на нее. Энн подняла рюмку — и тут же опустила ее, поскольку ее внимание привлекло какое-то движение у самого пола.
— Какая красавица кошка! — выдохнула она.
Даав йос-Фелиум повернул голову.
— Леди Достоинство, как любезно с вашей стороны к нам присоединиться. Проходите, не стесняйтесь, поздоровайтесь с гостьей.
Кошка прекратила свое движение по ковру и устремила на него взгляд круглых голубых глаз. Выждав секунду, она уселась, подняла лапку и начала умывать мордочку.
— Развратница, — спокойно проговорил мужчина, и Энн рассмеялась.
— Леди Достоинство? — спросила она. — Она очень робкая?
— Боюсь, что просто дурашливая. И очень высоко себя ставит. Однако она прекрасно справляется со своими обязанностями, так что я стараюсь не жаловаться.
— Со своими обязанностями? — Она выразительно осмотрелась. — Только не говорите, что у вас водятся мыши!
Он рассмеялся — весело и громко, совершенно непохоже на тихий и нечастый смех Эр Тома.
— Нет, не скажу! Но тем не менее она полезна.
Энн посмотрела туда, где на ковре устроилась кошка, уютно подогнув лапки под кремовую грудку и полузакрыв глаза на маске из более темной шерстки.
— Она отпугивает незваных гостей, — предположила Энн, и Даав округлил свои темные глаза.
— А разве я не для этого держу дворецкого? Нет, я вам признаюсь…
Он отпил немного вина и посмотрел на кошку — а потом снова на Энн.
— Моя сестра — очень благовоспитанная дама, — серьезно начал он, — и я ужасно ее огорчаю. Она говорит, что я лишен собственного достоинства — и боюсь, что она права. Однако выволочками не создашь того, чего не даровали боги, и, признаюсь, мне надоело слушать напоминания о моем недостатке.
Он подбородком указал на дремлющую кошку.
— И вот я подрядил эту леди действовать за меня. Теперь, когда моя сестра вопрошает, где мое достоинство, я могу немедленно ее продемонстрировать.
Энн воззрилась на него. Ее улыбка становилась все шире, изгибая ее полные губы и зажигая искры в глазах. А потом улыбка сменилась негромким смехом, и она с напускной укоризной покачала головой.
— Ваша бедная сестра! Не думаю, чтобы ее это позабавило.
Даав печально вздохнул, но глаза его искрились.
— Увы, боги обделили Карин чувством юмора.
— Даав! — воскликнул у окна бдительный Шан. — Смотри, Даав! Кот!
— Милосердные боги, в моем саду?
Он покинул Энн и пересек ковер быстрыми неслышными шагами, чтобы наклониться к плечу мальчика.
Энн медленно подошла к ним как раз вовремя, чтобы увидеть, как гигантский бело-рыжий кот исчезает в кустах у корней небольшого дерева.
— Релчин, — объяснил Даав. — Несомненно, отправился охотиться на птичек. — Он взглянул на Энн. — Он никогда ни одной не может поймать, но погоня его очень развлекает.
— Тренировка, — согласилась она очень серьезно.
— Совершенно верно, — пробормотал он и собрался было добавить что-то еше, когда у двери раздались шаги.
— А, вот и ты, брат! А мы как раз гадали, когда же ты вернешься и позволишь нам поесть! — Он проскользнул мимо Энн и пересек комнату, заслоняя от нее лицо Эр Тома. — И как ты нашел свою мать, мою тетку?
— Слегка… расстроенной сегодня.
Голос Эр Тома звучал как всегда мягко и ровно, однако Энн ощутила тревожную дрожь и потянулась, чтобы взять Шана за руку.
— Эр Том, если твоя мать не… может… взять на себя обузу в виде гостей… — начала она.
В следующую секунду он уже оказался рядом с ней и серьезно смотрел ей в глаза.
— Ничего подобного, — уверил он ее все так же мягко, хотя она вдруг похолодела от страха. — Она шлет свои извинения гостье из-за того, что не сможет приветствовать вас сразу же, как вы приедете. Она предвкушает удовольствие от встречи с вами за главной трапезой этим вечером.
Энн внимательно посмотрела ему в глаза, чувствуя — твердо зная, — что что-то не так. Очень не так. Эр Том лгал ей. И эта мысль, эта твердая уверенность, потрясла ее настолько, что лишила дара речи.
— Энн?
Он протянул руку, и она крепко вцепилась в нее, словно это была брошенная ей веревка, а она тонула в пучине.
— Что случилось? — отчаянно спросила она. Ее голос стал вдруг хриплым и сухим. — Эр Том…
Его пальцы оставались сильными, ответно сжав ее руку. Его глаза продолжали прямо смотреть на нее.
— У моей матери… неудобства, — терпеливо проговорил он. — Она не сможет встретить вас сразу же, но обязательно сделает это за трапезой. — Его пожатие усилилось — до боли, однако Энн не попыталась убрать свою руку. — Вы — желанные гости в моем Доме, Энн. Пожалуйста.
Она еще секунду удерживала его взгляд и руку, отчаянно пытаясь понять его проблему, определить болезнь. Наконец, сдавшись, она склонила голову и высвободила пальцы.
— Хорошо, — тихо вымолвила она и, подняв голову, успела увидеть, как темные глаза Даава йос-Фелиума медленно переходят с ее лица на лицо Эр Тома.
Ленч прошел в оживленной светской беседе, для которой, похоже, у брата Эр Тома оказались просто неисчерпаемые запасы. Отщипывая кусочки сыра, Энн даже считала нелепым, что меньше часа назад он показался ей странным и пугающим. Теперь он стал просто занятным молодым человеком со вкусом к театральности и склонностью рассказывать самые смешные истории с совершенно серьезным лицом. «На самом деле он немного похож на Джерзи», — решила она и вдруг почувствовала укол ностальгии.
