— Хочу тебя сейчас.
— Да, — шепнула Дженнет, — прошу тебя, прямо сейчас.
Он встал, повернул ее лицом к себе и, наклонившись к ее губам, прошептал:
— Моя.
Если бы только это могло быть правдой!
Чувствуя, что Мэтью возится со своими брюками, Дженнет ждала, когда же он понесет ее на кровать, и мысль о том, как он накрывает ее своим сильным телом, привела ее в трепет. Но вместо этого Мэтью прижал ее к двери и поднял ей ноги.
— Обхвати меня ногами за талию, Дженнет. — Его голос звучал хрипло, словно Мэтью переполняло такое же желание, как и ее.
Сделав, что он просил, Дженнет ощутила его у самого входа в свое гнездышко. Не мог же он… Мэтью слегка приподнял ее и опустил на себя.
— А-ах! — вырвался у нее крик, когда Мэтью прошел сквозь ее девственную плеву, и от боли, вызванной его грубым вторжением, у Дженнет по щекам покатились слезы.
Мэтью застыл, мгновенно осознав, что случилось. Он считал, что она не девственница, Джон сказал ему… О Боже, Джон соврал!
— Прости, — пробормотал он, уткнувшись ей в плечо. — Я виноват. Я не знал.
Он осторожно отнес Дженнет к кровати и, уложив, увидел, что по щекам у нее текут слезы — слезы, в которых виноват он. Убрав с ее лица волосы, Мэтью смотрел вниз на прекрасную женщину, которой причинил боль.
— Прости меня, — повторил он, чувствуя полную растерянность и беспомощность.
— Почему ты решил, что я не девственница? — прошептала Дженнет.
При виде боли у нее в глазах Мэтью не оставалось ничего другого, кроме как сказать ей правду.
— Джон прозрачно намекнул…
— Неужели он сказал так обо мне? — Она крепко сжала губы, и слезы еще обильнее потекли у нее по лицу.
— Я виноват, Дженнет. — Мэтью нежно прижался лбом к ее лбу. — Если бы я знал правду…
— Все уже сделано. — Она смущенно улыбнулась и пригладила руками ему волосы. — Все нормально.
— Нет, не нормально. Я был бессовестным грубияном и…
Она заглушила его слова страстным поцелуем, а потом, медленно отстраняясь, улыбнулась ему, заставив его сердце громко застучать.
— Мне говорили, что первый раз может быть больно.
— Я не должен был так вести себя. Я не знал. Я был бесчувственными…
— Мне немного лучше. По-моему, я начинаю привыкать, что ты там.
— Правда? — Он почувствовал новый прилив желания.
— Пожалуй, еще несколько поцелуев, и мы сможем снова попробовать, хорошо? — Она игриво пробежала пальцами вниз по его груди.
— Сколько хочешь. — Опустив к ней голову, Мэтью нашел ее мягкие губы, охотно раскрывшиеся для него. Строго контролируя себя, Мэтью целовал ее подбородок, шею, ключицу, а потом добрался до маленькой выпуклости на груди и, втянув ее в себя, услышал, как Дженнет застонала.
— Да, еще вот так, — шепнула она.
Получив поощрение, он перешел к другому соску и, глубоко втянув его, почувствовал, как Дженнет затрепетала. Теплая влага окутала его ствол, и Мэтью, не удержавшись, слегка шевельнулся.
— О-о! — воскликнула Дженнет.
«Проклятие!» — обругал он себя.
— Тебе больно?
— Нет, пожалуйста, сделай так снова.
— С удовольствием.
Он медленно вышел из нее, а потом осторожно снова погрузился в ее влагу. Мэтью внимательно следил за лицом Дженнет, чтобы не прозевать признаков боли, но видел только, как расширились у нее глаза, когда он достиг самой глубины. Убедившись, что худшее позади, он повторил движение, но более быстро, и почувствовал, как Дженнет сжалась вокруг него. Ему необходимо контролировать себя, он должен сделать все, чтобы добавить ей наслаждение.
Дженнет пошевелила бедрами и, вскинув ноги выше ему на талию, направила Мэтью еще глубже. На этот раз стонали они оба от бесконечного исступленного восторга.
— Мэтью, — прошептала Дженнет.
Звук ее голоса подстегнул его. Больше всего на свете желая найти освобождение внутри ее, Мэтью ускорил движения, мечтая, чтобы Дженнет тоже познала блаженство.
Когда он дотянулся пальцами до ее лона и коснулся самого чувствительного места в ее теле, Дженнет снова застонала. Мэтью поглаживал ее, и удовольствие волнами прокатывалось по ее телу, поднимаясь, все выше. Дженнет чувствовала, как наслаждение выплескивается из нее через край, а потом она вцепилась Мэтью в плечи и зажмурилась: вспыхнули тысячи крошечных звезд, и она почувствовала облегчение.
Мэтью двигался все быстрее, его поглаживания стали более грубыми, и он, удерживая ее бедра, вошел в нее еще глубже. Снова и снова со стоном произнося ее имя, он наполнял Дженнет своим семенем, а потом, обессилев, опустился на нее, и они оба старались прийти в себя.
Дженнет ерошила ему волосы, а Мэтью легко покусывал ее в плечо. Ее тело было слабым, в нем чувствовалась боль, но эти ощущения были восхитительными.
Чуть приподнявшись, Мэтью улыбнулся Дженнет, и от движения его губ у нее быстро забилось сердце. Мысль о том, что Мэтью был ее первым любовником, наполнила Дженнет счастьем, много лет она не мечтала ни о ком другом, кроме него.
— Мне пора идти, — сказала Дженнет, погладив его по щеке.
— Еще не сейчас. — Мэтью поймал ее запястье и поцеловал.
— Люди заинтересуются, где я, — возразила она.
— Пусть интересуются. Ни одному человеку здесь нет дела ни до тебя, ни до меня, если нельзя посплетничать на этот счет.
— Я знаю. — Откинув голову, Дженнет смотрела на него. — Но среди них моя мать, и ей до этого есть дело.
— Ну, еще хотя бы несколько минут. — Мэтью закрыл глаза.
Дженнет не могла сопротивляться умоляющему выражению у него на лице. И, по правде говоря, у нее тоже не было желания уходить, Ей хотелось насладиться каждой минутой, каждой секундой, проведенной с ним. Ей необходимы эти воспоминания, они будут согревать ее, когда она покинет страну.
Они оба улеглись на подушки и прикрыли наготу покрывалом. Мэтью притянул Дженнет к себе, так что ее голова покоилась у него на плече, и Дженнет, не в силах держать глаза открытыми, погрузилась в сон в объятиях мужчины, знавшего ее самые страшные тайны — во всяком случае, большинство их.
Дженнет смотрела, как Мэтью демонстрировал свое искусство владения рапирой. Джон парировал и отражал все удары, но с меньшей сноровкой, пока не стало понятно, что Мэтью подыгрывает ему. В конце концов, Джон сдался и посмотрел на нее:
— Хочешь попробовать себя, Дженнет?
— Неподходящая идея, Джон, — заметил другу Мэтью. — Трава мокрая.
— Со мной все будет хорошо, — возразила она. — Я с десяти лет практиковалась с Бэннингом. — Она протянула руку за рапирой.
