Она сунула руку в сумку и вынула темно-красные очки «кошачий глаз». Надев их, она сказала Медине:
— Датировано семнадцатым июня тысяча пятьсот восемьдесят шестого года, от Марии Энтони Бабингтону, молодому католику, который за несколько лет до того служил пажом в доме ее самого первого английского тюремщика. Он, без сомнения, был очарован ею (она ведь как будто была обворожительной красавицей) и жаждал ее спасти. Во всяком случае, он изложил ей план, включавший убийство, и попросил ее благословения. Отвечая — в письме, которое Фелиппес включил в свою «Анатомию», — Мария дала Бабингтону согласие на свое освобождение, но умоляла его ни в коем случае не убивать ее кузину.
Сдвинув очки на переносицу, Кейт начала читать:
— «Пусть Елизавета долгие годы держала меня в заключении, но я не могу посягнуть на ее жизнь. Она разделяет со мной одну кровь, королевскую кровь. Я не могу этого сделать. Я страшусь ада».
— Фелиппес и Уолсингем убедили всех, что она готовилась стать убийцей? — спросил Медина.
— Не просто готовилась, а уже была убийцей. Они, кроме того, скрыли доказательства, что она не организовывала убийство своего первого мужа…
— Бедная женщина, — сказал Медина.
— Согласна. Множество историков дорого бы дали, лишь бы заполучить эти страницы. Могли заинтересоваться и ее потомки. Их могла бы увлечь идея полного оправдания их прапрапра… Среди них, например, есть влиятельный член Ордена мальтийских рыцарей, ну, знаете, одного из католических тайных обществ, но…
— Согласен, — перебил Медина. — Мало похоже на повод для убийства.
Кейт отсканировала названия других документов, которые расшифровала в самолете накануне ночью.
— И еще один смачный скандальчик, — сказала она. — В связи с Энтони Бэконом, английским шпионом.
— Родственник Фрэнсиса?
— Его брат. Оба баловались шпионажем. В конце концов Энтони занял высокий пост в разведывательной сети Эссекса. Но заметно раньше он пришел в столкновение с французскими законами.
— Попался на шпионстве?
— Нет, в своей профессиональной деятельности он был крайне осторожен.
— Нежничанье с ангелоподобным французским мальчиком?
— Верно. Незаконная связь. В буквальном смысле слова. Французский король разделял пристрастие Энтони к красивым мальчикам, но французский закон ему отнюдь не симпатизировал. Секс между мужчинами в те времена был тягчайшим преступлением, каравшимся сожжением на костре.
— И что произошло?
— Ну, у Энтони были высокие связи. Дело надежно замяли. Известие о случившемся достигло лишь очень немногих английских ушей. Видимо, Фелиппес был одним из тех, кто его оберег.
Закрыв документ, Кейт подняла голову и обнаружила, что Оксфорд остался позади. Медина въезжал на магистральное шоссе в сторону Лондона. Она обернулась, вытягивая шею, чтобы посмотреть, как прославленные «грезящие шпили» Оксфорда исчезают в туманной дали.
Я собиралась повнимательнее рассмотреть фото, которые вы мне дали, — сказала она, доставая отпечатки, которые Макс увеличил для нее накануне. — Ну, по взломщику. Мой коллега оцифровал их.
На первых был взорванный сейф. Выискивая что-нибудь, что она могла упустить в «Пьере», Кейт про себя решила спросить у ведущего расследования скотленд-ярдовского детектива о путях приобретения взрывчатки.
На следующих снимках мертвый взломщик сидел в кресле у окна, из его лба сочилась кровь. Одна перчатка (на правой руке) и дырочка в ее ткани, а также порядочное количество крови позволяли предположить, что ему прострелили запястье. Раненая рука вместе с пистолетом упала на круглый столик перед ним. Левая рука лежала на левом бедре. Стеклянные осколки — несколько на столе, но большинство на полу у его ног.
Похоже, одна из пуль разбила его рюмку, подумала Кейт. Затем ее внимание привлек перстень взломщика. Она навела на него курсор, щелкнула, и благодаря усилиям, которые Макс не пожалел на программу, часть левой кисти взломщика увеличилась в три раза.
— Странно! — пробормотала она вслух.
— Что именно?
— По-моему, камень в его перстне сдвинут.
— Может быть, он повредил его, пока взламывал мой сейф.
Секунду спустя Кейт ответила:
— Знаете, мне кажется, я его узнала. — Открыв мобильник, она попросила Медину: — Вы меня извините на минуту?
— О, конечно!
Она набрала домашний номер Макса.
— Ты проснулся?
— Пью кофе и проглядываю вебсайт «Таймс».
— Отлично. Я в машине примерно еще на час — ты быстренько не поискал бы для меня кое-что?
— Само собой.
— Хорошо. Как ключевые слова испробуй: «Портофино», «кот», «кокаин» и «рубиновый перстень».
— Ясненько. Поехали: «Кот наносит новый удар». «Прыжок Кота в Портофино». «Рубин в лапах Кота».
— Ты не найдешь фото украденного перстня? — попросила Кейт. — Либо сканируй статьи с его описанием?
— Хм… попробуем… нет, нет, нет… ладненько, изображение получено. Довольно толстое золотое кольцо с резным узором. Рубин чертовски большой…
— Квадратной огранки?
— Ага. Минуточку… ну, так девять лет назад в «Сплендидо» произошла кража…
Кейт знала этот отель. Самый дорогой в Портофино.
— Вор забрался в люкс Перегрины Джеймс, маркизы Галифакс, — продолжал Макс. — Он похитил рубиновый перстень с тайничком, в котором, по словам неназванного источника, леди Галифакс хранила аварийный запас кокаина.
— Спасибо, друг.
— Не на чем.
Кейт отключила мобильник и обернулась к Медине.
— Ну, мне кажется, я установила, кем был ваш вор. Во всяком случае, его прозвище.
Медина посмотрел на нее.
— Тогда почему вы разочарованы?
— Человек, которому пресса дала прозвище Кот. Самый прославленный грабитель в Европе со времен Гэри Гранта в «Поймать вора».
— Хороший фильм. И действительно нашелся реальный подражатель?
— Угу. И я думаю, это он. Вы видели перстень на руке взломщика, верно?
Не отводя глаз от шоссе, Медина кивнул.
— Если не подделка, рубин каких мало.
Я практически уверена, что это тот самый перстень, который Кот, как считают, похитил в тот раз. К тому же я знаю его модус операнди, и все сходится. Например, ваш сейф. Кот, если не справляется с замком, всегда использует пластиковую взрывчатку, как ваш взломщик. И размещает ее с безупречной точностью. Его не устраивает визг дрели или слепящий свет газового резака. Он аккуратист и избегает шума. Элегантен во всем, можно сказать. Таких, как он, в этом мире немного.
