Такая, блядь, дерзкая, раскрепощенная. Будто и не было этих запретов. Я наконец ощущаю какую-то свободу. Лежал себе в трусах, мечтал о ней, а тут она пришла ко мне в своей пижаме, как фурия ворвалась в мою спальню. Разгоряченная и вот с такими заявлениями. Извивается, сама тянет мои руки к своим штанам. Чтобы снял. Чтобы освободил. Чтобы…
— Ты не под наркотой? — спрашиваю и получаю жесткий удар в грудную клетку.
— Придурок!
Насмехаюсь, срывая всю её одежду. Хочу лизать её везде, блядь. Везде. Всю. Хочу трахать всю ночь подряд. Если не она под наркотой, то может я? Я бы не сильно удивился. Учитывая то, что сейчас происходит. И не могу не озвучить это.
— Ебать, значит, я? Не помню, чтобы вкидывался…Хочу тебя пиздец. Много. Везде. Дай потрогать…
— Трогай, — выдыхает надрывно, раскрываясь передо мной. Ноги свои красивые разводит, позволяет касаться, вдыхать. Мокрая вся. Всё насквозь в её похоти, пальцами эту влагу собираю. Растираю. С ума схожу. Внутрь их проталкиваю, в рот себе погружаю, слизываю. Всё позволяет мне.
Носом веду по солнечному сплетению, задевая губами. Рёбра пересчитываю. Точно подыхаю.
— Запах твой, вкус. Дурею, блядь, с тебя, ведьма. Просто дурею, — сообщаю то, что хочу. Хочу донести. Мой максимум конечно. Пошлости всякие и прочее дерьмо. Остальное очень тяжело…Очень. Не знаю, что внутри меня, но оно никогда не позволяло говорить даже родителям какие-то громкие слова. Только на уме вертелось, но никогда не говорил. Слово это «люблю»… Никогда никому не скажу. Не смогу. Но если бы можно было объяснить это щемящее чувство внутри. Это не просто похоть к ведьме, нет. Я хочу защищать. Отдавать. Хочу, чтобы была моей. Испытываю не что иное, как «нежность», о которой мне говорила Анна раньше. «Маме нужна твоя нежность, Глеб. И твоей девушке она будет нужна. А грубость воспитывай для мужчин, для врагов, для себя самого. Порой она закаляет». И вот эту самую нежность я хочу дарить Кате через прикосновения и поступки. Я хочу грызть для неё землю. Хочу быть для неё её личным оружием, которое карает. Щитом, который отражает всё плохое. Я хочу. Могу. И буду.
— Раздвинь, лизать тебя хочу, — приходится заставлять, потому что блоки ставит из-за дурных своих мыслей. Стесняшек этих. Начинает прятаться, пока я силой не развожу и не начинаю лизать её. Видеть хочу. Привстаю, включаю торшер. Она в панике. Мне похуй. Тянется выключить обратно, но я перехватываю её быстрее. — Только попробуй, блядь, ведьма. Придушу. Раскромсаю. Легла обратно. Живо!
Тяну силой под себя, обхватив нежные бёдра. Ноги раздвигаю на максимум, она даже вздрагивает. Обратно языком ныряю, руками грудь мну…Растворяюсь. Смотрю бесконечно. Потому что это самый прекрасный вид, из тех что мне довелось наблюдать. Идеальная она везде. И у неё всё идеальное. Нежное. Кожа — лепестки. И огнём всё пылает. Горит. От моего языка как шёлковая становится. Стонет, приподнимается, визжит, хнычет. В нескольких секундах от оргазма. И я жду этой вершины больше, чем того, чтобы засунуть в неё член. Хочу видеть, как кончает. Как дрожью окутывает хрупкое тело. Как смотрит в одну точку и расплывается. Пальцами в неё вхожу и посасываю её клитор. Так, чтобы совсем обездвижить, чтобы провалилась туда вместе со мной. В ту бездну, из которой не выбраться.
Желаемое происходит через пару минут. Она громко вздыхает, уткнувшись взглядом в потолок, вся мурашками покрывается. Замирает, залипает, словно по мановению волшебной палочки, а судорога прибивает её к кровати. Кулачки сжимают простынь, ножки поджимаются. А я чувствую вкус её оргазма и по совместительству моей личной эйфории. Ловлю её ошеломлённый взгляд. Я точно обдолбался. Потому что в мгновение с этого зверею. Будто чувствую какой-то выплеск эндорфинов и адреналина одновременно.
— Хорошо тебе?
— Хорошоооо, — выдыхает, прикусывая нижнюю губу. Смотрит на меня неотрывно.
— Тоже хочу хорошо… — выдаю с утробным рыком. Не в состоянии терпеть.
Рука на автомате тянется к презикам. По хрену мне сейчас, не до церемоний. Не хочу больше спрашивать. Сама пришла. Сама захотела. Пусть теперь смотрит. За секунды стаскиваю трусы и раскатываю по себе защиту, а потом подминаю её под себя, только на этот раз всё по обоюдке. Всё спокойно. Никто никого не пиздит и не кричит как умалишённый.
— Смотри на меня, — больше приказываю, чем прошу. — Хочу, чтобы смотрела. Глаза в глаза.
А она и не перечит. Смотрит. Своими глубочайшими зеленющими, как тёмный лес, в мои давно уже ничего не отражающие. Разве что зеркалящие её.
И я…
Вхожу в неё медленно…
Первым, блядь. Единственным.
Тону при этом. Ныряю куда-то, где меня в момент ударной волной уносит прямиком в невесомость. Здесь нет гравитационных полей, здесь я без опоры. Где-то в пространстве. Сам по себе…Улетаю, ведьма…С тобой улетаю.
— Только моя. Первый у тебя…Первый тебя трахаю…Первый в тебе…
Бляяяяя…У меня траблы с башкой. Ведёт пиздец. От осознания этого тоже не хило ведёт.
Только мне дала. Только мне доверяет. Только я трогал. Я в ней. Подо мной — она. Она. Она.
Сердце стучит её имя. Как чёртова азбука Морзе.
Катя…Катерина…Катюша…
Никогда не думал, что можно лишиться рассудка от одного движения. Но вот я в ней. И я полностью абсолютно, блядь, безумен. Она сжимает меня и ахает, когда я растягиваю её, пытается принять меня, пытается расслабиться. А всё равно тяжело. Первый раз…Да и размер…Я как бы и сам это понимаю, но не толкаться в неё не могу. Тормоза уже сорвало. Поэтому как-то совершенно нагло и бесцеремонно пытаюсь добавить к её пытке ещё и ещё, а она елозит стараясь убежать от меня выше и выше, но я не позволяю.
— Ш-ш-ш …Я знаю, что больно. Терпи, — как некрасиво, Глеб. Охуеть как некрасиво. Разве можно вот так девчонке своей говорить? Тем более, что нихуя ты не знаешь. У тебя такого не было, дебила кусок. Внутренний голос меня дрочит. Пиздец тупой я. Не могу сдержаться. — Кать. Девочка. Расслабься. Я хочу полностью. Хочу в тебя.
— Я знаю, — шепчет она, обхватив меня сильнее. Я чуть приподнимаю её за ягодицы, меняю угол проникновения, и она ещё громче взвизгивает, но потом быстро себя
