лютик в гербарии, – фыркнув, отрапортовал мелкий.
– А раз понял, то работаем! – сквозь зубы прорычал я.
Карина
Я шагала по тропинке к дому и чувствовала, как меня вело. В ушах все еще звучало рваное дыхание Вика, которое не просто заводило. От него срывало все краны. Тело все еще ощущало широкие ладони Ворона, что так по-хозяйски гладили меня в машине, уверенно и оттого до чертиков приятно стискивали грудь и ягодицы.
Мы остановились только благодаря чуду. Точнее, моей жо… жизненной позиции, которая уперлась в суровую реальность. А то, что та входила в базовую комплектацию машины и именовалась рулем, – уже детали.
Перед глазами встал образ Вика и то, как у него встал – тоже. Но гораздо больше мне запомнились руки Ворона. Широкие, загорелые, крепкие, перевитые жгутами жил, с проступавшими в момент напряжения и возбуждения венами…
Хотелось отдать себя в эти руки всю. И не на одну мимолетную ночь, а на…
Я запнулась о камешек, попавший под ноги, так и не додумав мысль. Взмахнула руками, чтобы сохранить равновесие. А когда все же выровнялась, поняла, что меня не просто повело, а конкретно так занесло с Виком.
Так, Поддубник, тормози! Какие ночи?! Остановись!
Но останавливаться отчего-то не хотелось.
– Осторожнее, – раздался обеспокоенный голос дедушки, шедшего позади.
Отчего-то показалось, что это предупреждение вовсе не о коварной тропинке. Облизнула пересохшие губы. Нет, ерунда. Просто дала о себе знать бессонная ночь. А до того – сумасшедшая неделя. Вот и чудится все…
Но теперь-то я дома…
До гибели родителей в аварии дом у меня прочно ассоциировался с квартирой, где мы жили с мамой и папой. А после… Бабушка с дедом, тогда уже обосновавшиеся на своей фазенде, после трагедии оформили надо мной опеку, вернулись в город, в сталинку. И семь лет жили в ней ради меня. Потому что внучке нужно было окончить хорошую школу. Лишь когда я поступила на журфак, вернулись на дачу.
А сейчас дом был там, где были мои родные. Бревенчатый, двухэтажный, он стоял, согретый ласковыми лучами рассветного майского солнца. Вокруг витали аромат свежей зелени и одуряюще пахшей сирени. А вместе с ними я вдыхала надежду и ожидание.
Впереди маячила заботливо взрыхленная клумба с тюльпанами. Это точно бабушка. Дед был равнодушен к цветам: предпочитал газоны, кусты, плодовые деревья. «Чтобы и красиво, и практично», – любил приговаривать он, сажая черешню или тую. Последняя, когда разрослась, стала живой изгородью от соседей по участку, добавив даче еще больше уединенности и спокойствия.
Именно последнее-то сейчас и было мне так нужно. И оно на меня снизошло вместе с бабушкиными оладушками, теплым травяным чаем и неспешными разговорами о ерунде, которая часто бывает самой важной.
Как же долго я не приезжала! С выхода той самой статьи по рейдерскому захвату минвод. Закрутилась в нервном водовороте событий.
А сейчас, здесь, на даче, я словно снова оказалась в детстве. В почти идеальном мире, где даже самые тяжелые раны на сердце можно было вылечить объятьями, где витал запах старых книг и умиротворения.
День уже разошелся вовсю, когда ба взяла чайник, чтобы заварить еще чабреца, а дедушке позвонили, и он вышел в другую комнату.
Я осталась всего на пару минут одна. И этого оказалось достаточно, чтобы меня сморило прямо в кресле-качалке.
Сквозь дрему я почувствовала, как стало тепло и уютно, а затем и вовсе провалилась в черный колодец без сновидений.
Проснулась я, когда за неплотно зашторенным окном догорал закат. Тело затекло, ощутимо ныла спина. А вот поясница просто мстила, отдаваясь нешуточной болью, которую я чувствовала в полной мере, откинув плед и встав. Клетчатым шерстяным покрывалом меня укутали, чтобы я не замерзла.
Я тихо потянулась и двинулась из комнаты. Организм требовал побыть в уединении, так сказать, подумать о вечном в формате малого.
Вот только, когда я проходила мимо дедушкиного кабинета, дверь в тот оказалась приоткрытой и я услышала:
– Спасибо тебе, что предупредил. Без тебя бы и не узнал, какое Каська моя осиное гнездо разворошила с этими минводами… – Пауза, показавшаяся мне вечностью. Видимо, собеседник что-то отвечал. А затем вновь знакомый с детства голос: – Да, вот приехала. Живая, здоровая. Пока лично не увидел, сердце все неспокойно было. Дочь потерял. Еще и внучку – не вынес бы…
Меня от этих слов как молнией прошило. Потому что я поняла, о чем говорил дедушка. Так вот причина того, что меня так быстро спрят… в смысле перевели в пресс-службу МЧС.
Только под силу ли такое бывшему переводчику? И переводчику ли? Кто такой Эдгар Маркович? Для меня – тот, кто заменил отца. А для других? Вик вот, раз взглянув, почему-то решил, что дед – военный.
Рука сама собой толкнула дверь, и я вошла в кабинет.
– Это был мой редактор? – без обиняков спросила я. – Вы с ним говорили о статье?
Дед, нажавший на экран телефона, видимо, завершая разговор, понял, что я подслушала и не стал отпираться:
– Нет. Это был мой старый друг. Из органов. Ему сообщили о твоем журналистском расследовании, а он – мне. Ты влезла в большую игру серьезных людей, которые привыкли кардинально устранять препятствия. И я не захотел, чтобы с тобой что-то случилось. Поэтому первый и единственный раз влез в твою жизнь, извини…
– Единственный? – усомнилась я, чувствуя, как под ногами пошатнулась незыблемая, казалось, опора. Семья. – Чего еще я о тебе не знаю?
– Да, единственный. Я горд тем, какой ты выросла. Сильной, смелой, независимой. Такой можно стать только когда сама прокладываешь себе дорогу, иногда лбом пробивая стены, зная, что надеяться не на кого. Так что я всегда стоял в стороне, наблюдал издалека. Даже за твоим кобелем Антоном.
– Откуда ты знаешь имя моего бывшего? Я же о нем даже не упоминала при тебе.
– А вот на своей странице в соцсетях – да. Так что в современном мире дедушке не обязательно знакомиться с парнем внучки, чтобы узнать о нем. Но вот за то, что открыто представила меня своему новому другу, – спасибо. Он вроде ничего так… Хотя и шустрый больно. Но то, что пожарный – плюс. С твоим характером, уж извини, Касенька, только смелый парень с хорошей реакцией и справится. Чтоб ты вспыхнуть не успела – а он уже потушил.
Я едва не закашлялась от последних слов. Что, дедушка и о случившемся в клубе в курсе? Да нет… Наверное. И лишь несколько мгновений спустя, поняла две вещи. Во-первых, как виртуозно один хитрец ушел от скользкой темы. Во-вторых, мой дед отлично разбирается в современных технических реалиях. И все его просьбы установить простейшее банковское приложение на смартфон, потому что он сам не разбирается, – фикция. Маскировка!
– Речь не о Вике. А о тебе. Кто ты
