сторону, заставив Джулиана окончательно встать, но ближе не подошла.
— В следующий раз я буду точнее.
— В следующий раз? — повторила я. — Я не идиотка. Следующего раза не будет. И чтобы было понятно, я не собираюсь оспаривать у тебя роль матриарха семьи — все это твое.
Вокруг нас раздался приглушенный смех, но Джулиан и Сабина продолжали стоять лицом к лицу. Наконец Доминик взял ее за плечи и направил обратно к елке.
— Давай уже откроем эти подарки.
Остаток дня прошел не так напряженно. К тому времени, когда Лисандр раздал всем рождественские хлопушки, половина семьи была уже пьяна. Я была слишком занята, с тоской глядя на ящик, чтобы взорвать свою.
— Тебе нужно побыть с ней наедине? — спросил Джулиан, надевая мне на голову бумажную корону.
Я подняла голову и с удивлением обнаружила, что все остальные тоже надели короны.
— Прости, — пробормотала я. — Я все еще не могу поверить, что мне позволено прикасаться к Страдивари.
— Прикасаться? Я думал, ты собираешься отправиться с ним на дуэль, — прошептал он мне на ухо, целуя его. По мне пробежала волна удовольствия. — Хорошо сыграно, между прочим. Но в следующий раз…
— Ммм, — промурлыкала я, отдаваясь поцелуям, которые он украдкой оставлял на моей шее, пока все остальные веселились.
— …расскажи мне о своем плане, чтобы я не сошел с ума. Мне уже неделю снятся кошмары о тебе и мечах.
— Прости! — На самом деле я наслаждалась раздражением Сабины по поводу всего этого. Вместо того чтобы с нетерпением ждать, когда она убьет меня, я заставила ее задуматься, почему я была так глупо самоуверенна.
— Это был мастерский ход, — согласилась Жаклин, втискиваясь на несуществующее место на диване. Я придвинулась ближе к Джулиану, чтобы освободить ей место. Она вздохнула, оглядывая комнату. — Ты пережила свое первое вампирское Рождество.
— Да, — кивнула я. Снаружи сгущались сумерки, окрашивая водную гладь в пастельные тона. Было уже поздно. Мой желудок заурчал, словно в подтверждение моих мыслей. Я взглянула на Джулиана. — Так что, будет ужин или вы все откроете немного первой отрицательной на праздники?
— Будет, конечно, — пообещал он, — но давай найдем тебе что-нибудь поесть. — Он встал и помог мне подняться на ноги.
— Я придержу ваше место, — крикнула Жаклин нам вслед, закидывая ноги на подушки, как будто этот диван принадлежал ей.
— Присмотри за моей виолончелью, — отозвалась я, и она показала мне поднятый вверх большой палец.
Кухня была долгожданной передышкой от шума гостиной, даже если она была больше, чем моя квартира в Сан-Франциско.
— Посмотрим, что у нас есть. — Джулиан подошел к двухкамерному холодильнику и открыл его.
— Это первая отрицательная? — спросила я, заметив пакеты с кровью, заполняющие дверцу.
— Мы больше любим вторую положительную. — Он усмехнулся через плечо и продолжил поиски. — Здесь есть фуа-гра, какой-то джем и много всего, что, я полагаю, предназначено для ужина.
— Давай джем, — сказала я, копаясь в буфете. Я нашла буханку хлеба и банку арахисового масла.
— Очень изысканно. — Джулиан протянул мне джем.
— Ну, я теперь владелец Страдивари. Положение обязывает. — Я намазала один ломтик хлеба толстым слоем арахисового масла. Джулиан ухмыльнулся, глядя на меня, и я закатила глаза. — Я голодна, ясно?
— Дело не в этом. — Он подошел ко мне сзади и обнял за талию. Уткнувшись мне в шею, он пробормотал: — Ты уже дважды сказала, что это твоя виолончель.
— О. — Я сглотнула, соединяя кусочки вместе. — Я имела в виду нашу виолончель.
Он рассмеялся, и этот звук пронзил меня насквозь, отдавшись где-то в глубине моего естества.
— Она твоя, любовь моя. Все твое.
Я отложила сэндвич и повернулась. Обхватив его за шею, я встретилась с ним взглядом.
— Все?
— Все, что у меня есть. Все до последнего цента.
Он говорил серьезно. Не то чтобы это имело значение. Я никогда не жила в достатке, так что это не имело для меня особого значения.
— А ты? — тихо спросила я.
— До последнего вздоха.
Его лицо приблизилось к моему, и на одно восхитительное мгновение он замер в нерешительности, прежде чем прижаться губами к моим. В его дыхании чувствовался привкус виски, обостривший вкус его губ. Я провела языком по его губам, желая ощутить этот вкус сильнее. Джулиан застонал, прижимая мое тело ближе к своему, пока он поглощал меня. Мы не торопились, исследуя и присваивая друг друга, пока наша магия сплеталась нитями света и тьмы, которые я чувствовала даже с закрытыми глазами. Когда он наконец оторвался от меня, мы оба тяжело дышали, а его глаза были черными.
— Может, нам стоит пропустить ужин, — предложила я, приподняв бровь. Моему желудку, очевидно, не понравилось, как это прозвучало, и он снова заурчал.
— Ешь свой сэндвич, — процедил он сквозь стиснутые зубы.
Наша привязанность дернула меня, и я обернулась, чтобы схватить его. Когда я откусила огромный кусок, до меня донесся его тихий смешок.
— Так я и думал.
— Я всегда хочу есть, — сказала я с набитым ртом.
Он снова рассмеялся и приблизил свои губы к моему уху.
— Доедай, и мы отправимся домой.
Если, конечно, доедем. У меня в голове промелькнуло видение, как мы съезжаем на обочину, чтобы я могла забраться к нему на колени, и я чуть не поперхнулась.
— Притормози, — предупредил он меня.
Я стала есть еще быстрее. Я запила сэндвич стаканом молока — единственное, что они могли пить, кроме крови или спиртного, — и повернулась к нему.
— Ты готова? — спросил он.
Я кивнула, но не успел он сделать и шага, как я схватила его за руку.
— Подожди.
Джулиан замер, на его лице отразилось беспокойство.
— Я тут подумала. — Я глубоко вздохнула и продолжила. — Я хочу увидеть свою мать.
Он ничего не ответил, но я увидела, как сжалась его челюсть.
— Нам не обязательно ехать прямо сейчас, — быстро сказала я. — Но мне нужно все с ней исправить.
— Я распоряжусь, чтобы мы
