заглянул ко мне, я уверенно позвала его и попросила со мной позаниматься.
За что я любила Кинэ, так это за молчаливость. Он не стал расспрашивать о моем самочувствии, уточнять, как я отношусь к произошедшему, он вообще ничего не сказал, просто взялся меня тренировать.
До тех пор, пока в мою комнату внезапно не заглянул Хин. Быстро осмотрелся, заметил нас в саду и помрачнел. Ревность в его глазах уколола.
– Кинэ, ты нам нужен, – позвал Хин, даже не одарив меня взглядом.
Вздохнув, Кинэ взглянул на меня – я с трудом натянула улыбку и проводила его взглядом. Позднее, когда я продолжила тренировки сама, подслушала: Хин и Юншэн обсуждали то, что собираются создать в городе. Статую, но нужна была форма. Кинэ был мастером, а потому соорудил из палок некое подобие того, что задумали Принцы-драконы. Несмотря на очень приблизительный вариант (я подглядывала за ними), получилось очень даже неплохо. Если довести до совершенства – так и вовсе будет идеально.
Статуи братьев. Хин призывал землю, а Юншэн держал в ладонях огонь. И как это Кинэ удалось из палок собрать форму – неизвестно. Но красиво.
На следующий день братья занялись скульптурой, а я решила отправиться на сбор бабочек. Хотела позвать с собой и Мору, но один из стражей сказал, что она ушла в город ранним утром.
Мора вообще в Отари будто затерялась. Следовала за братьями, когда это было нужно, тенью. Незаметной и мрачной. Нападение даита ей тяжело далось. Может быть, Юншэн и не показывал, что сильно возмущен положением дел, но Мора прекрасно понимала, что о ней думают. И вообще никуда не встревала. По возможности держалась от нас подальше.
Кинэ молча отправился со мной ловить бабочек, чему я была рада, ведь он просто был рядом. Нес три сачка на случай, если что-то станется с двумя другими, корзины, организовал повозку, но я предпочла прогуляться. Ну и что, что через весь город идти. Мне хотелось отвлечься.
Бабочек ловили за городом. Полевые цветы волновались морем, будто рождая чудо. Народу было полным-полно, не протолкнуться, но мы с Кинэ нашли свободное местечко, наблюдая за тем, как буквально из цветов рождаются бабочки. Градоначальник был прав, их раскраска действительно похожа на чешую дракона. Вот такая интересная метаморфоза.
Как это ни странно, но бабочки, даже в первый раз отправляясь в полет, все равно были быстрыми и ловко выбирались из сачков. Мы с Кинэ сначала думали, что ловить их будет легко, но потом пришлось за ними бегать. Это меня немного развеселило, чему обрадовался Кинэ и даже улыбнулся той редкой улыбкой, которой улыбался, когда побеждал страшных монстров. Пусть даже это и были монстры моих сомнений. Но было приятно.
Мы взяли с собой только две плетеные корзины, но и их удалось наполнить плотно и почти доверху. Местные жители, ловившие бабочек поблизости, советовали нам, сколько еще нам надо поймать, чтобы насекомые друг друга не передавили. Попадая в корзины, они успокаивались и просто ждали нужного часа. Как будто это был ритуал, который требовал сначала за ними погоняться, чтобы поймать. Ну а потом, в награду, они уже не сопротивлялись. Ждали, когда придет время.
Когда мы возвращались и шли вдоль деревьев, я услышала знакомый крик и улыбнулась. Омут был где-то рядом, хотя странно, что я вообще узнала его крик. Наверное, привыкла.
– Надо принести ему мяса, – обернулась я к Кинэ.
– Перед тем, как отправимся в путь, – заверил он. – А то он и правда обленится и перестанет охотиться.
Понимающе кивнула, и мы вернулись в Отари.
* * *
Под вечер все улицы Отари заполонили жители. Никто не собирался сидеть дома, когда в скором времени случится красочное представление. Продавали сладости. Мне вспомнилось, что Принцы-драконы их любят, и я взяла несколько палочек с нанизанными сладкими ягодами, залитыми карамелью и пошла домой.
Может, я хотела примирения, а может, Хин вспомнит, что когда-то давно любил забираться со мной на крышу и объедаться сладостями до боли в животе.
Кинэ выставил корзинки с бабочками перед входом, чтобы потом взять их и пойти на праздник, а я же подошла к комнате Юншэна. И замерла.
– Ты ведешь себя отвратительно, – отчитывал брата Юншэн. – Знаю, что тебе поездка тоже не просто дается, но ты должен понимать, что ты не один.
– А я вот это как следует понял, – ехидно заметил Хин. – Всю мою жизнь меня заставляли смотреть за ней. И знаешь что? Здесь за мной никто не следит, и я перестал. И это лучшее, что я когда-либо делал.
– Она – твоя сестра.
– Кому ты это говоришь? Мы оба знаем, что скорее всего отец нагулял ее по случайности, потому и держит.
– Хин! – Осадил Юншэн.
– Но она нам не сестра, – Хин не замолкал. – Зачем ее держать? Хочет сбежать, пусть сбежит.
– Еще раз повторяю: она не хотела бежать. Это случайность.
– Почему ты ее оправдываешь? Почему все время защищаешь?
– А почему ты этого не делаешь? – Разозлился Юншэн. – Я не знаю, как так вышло, что она появилась во Дворце и стала нашей названой сестрой. Но семья превыше всего, и ты должен вести себя правильно. А иначе какой в этом всем смысл?
– Лучше бы ее не было, – зло бросил Хин, а я ахнула, не заметив, как за спиной появился Кинэ и резко распахнул дверь.
Братья обернулись. Оба побледнели, но Хин быстро сменил удивление на гнев.
– Подслушиваешь?! – Разозлился он.
– А чего мне подслушивать? Я это и так уже знала, – бросила в него сладостью и ушла.
Да уж, становится все тяжелее. Может быть, мне и правда стоит уйти? Юншэн на моей стороне, я знаю, но что бы ни заставило Короля-дракона принять меня в семью, это уже неважно. Я уже взрослая и по-хорошему меня бы стоило выдать замуж. Конечно, я туда не спешила, но вообще странно, что Король-дракон отправил меня в это путешествие.
* * *
Под вечер, когда я старалась изо всех сил сосредоточиться на празднике, меня то и дело преследовал Кинэ. Сначала я на это не обращала внимание, принимая как должное. Но потом задумалась. Остановилась, обернулась и взглянула ему в глаза.
– Даже не думай, – прежде чем я что-либо сказала, покачал головой он.
– Но ведь я… – ком застрял в горле, а слезы брызнули из глаз неожиданно, я попыталась их стереть, отвернуться.
Кинэ просто притянул меня к себе и обнял. Какое-то время я справлялась с собой, но вскоре поняла, что Кинэ дарил абсолютный, не принимающий возражений покой,
