осознала, насколько он выше. Её лоб едва доставал ему до ключиц.
Запоры щёлкнули и браслеты остались у неё в руках. Их надлежало сложить в сумку и беречь как зеницу ока. Оба знали, что «после» ей приказано было снова надеть их на Безумного. Но спорить и обсуждать тут было нечего, ведь неизвестно, будет ли это «после».
— Я освобождаю тебя, потому что верю: люди вокруг в безопасности.
Теперь можно развернуться и спокойно отойти.
— Окружающие — да. А как насчёт тебя? — догнал её комментарий.
Она решила проигнорировать этот выпад.
Был уже вечер, и пройти они смогли в этот день немного. Хотя по мере закатывания солнца жара, что здесь царила, начала понемногу спадать, и двигаться стало легче. Под ногами стелилась трава, но безжалостное светило не давало ей вырасти достаточно большой. Лишь под деревьями были очаги сочных и мягких зелёных ковров.
До цепочки городов было ещё далеко, как поняла Эррин. Да и вообще жителей здесь было немного. Всего девять населённых пунктов на весь юг, а отдельными мелкими поселками здесь никто не жил. Это очень мало для такой большой территории.
Сто лет назад городов было десять. Потому что ещё был жив Виттег.
Она покосилась на шагающего рядом Годдарда. Он находился в преотличном настроении, и это было вполне объяснимо. Он избавился от бремени, возвращал свою магию, впервые за долгое время жил без ограничений. Эррин была за него рада. Изломитовые наручники ехали теперь в её сумке, и даже спиной она ощущала неприятное покалывание. Словно кто-то время от времени кусал её за поясницу. Каково же было ему, столько времени таскавшему их на запястьях.
— Как поживает твоя магия? — спросила Эррин.
— Мы с ней в восторге. — Годдард улыбнулся и довольно поднял лицо к солнцу.
— Как долго она будет восстанавливаться?
— Пока не знаю, возможно, завтра будет чуть больше ясности. До полной силы мне ещё далеко, но… Великая Ось, ты даже не представляешь, как мне сейчас хорошо!
Он вытянул руку и свил из воздуха маленький ураган. Тот пронёсся по деревьям, взлохматив листву, обогнул по большой дуге путников, и в итоге закрутился вокруг Эррин, взлохматив ей волосы.
— Не расходуй зря! — немного сердито сказала она.
— Какие же вы стали зануды! — ухмыльнулся Годдард, но ветряной завиток всё же развеял.
Когда они встали на ночлег, он развёл костёр магией, ей же подвесил над огнём куски хлеба и расплавил на них сыр. А затем отправил кусок для Эррин прямо по воздуху. Она покачала головой, одновременно осуждая его за магическое расточительство и завидуя его беспечной бытовой мощи.
— Мы теперь с тобой наконец можем нормально заниматься, — сообщил он Эррин после еды.
— А до этого ненормально было? — вскинула брови она.
— До этого — так, ерунда. Теперь я могу быть твоим противником.
Она не смогла скрыть обеспокоенность. Противником? Вот кто они друг другу? А Годдард сразу помрачнел.
— Мне очень жаль, что ты не можешь мне доверять.
— Ты не сделал ничего, чтобы это заслужить, — сказала Эррин и тут же прикусила язык. Это было неправдой. Злой и беспощадной. Несправедливой. Но прежде чем она открыла рот, чтобы что-то исправить, Годдард кивнул.
— Ты права. Да и с моим прошлым наследством это было бы невозможно.
Он отвернулся, а Эррин прикусила губу в затопившем её гадком чувстве. Он много сделал, чтобы заслужить доверие. Если судить лишь по этой, знакомой Эррин жизни Годдарда, то он был вовсе не плохим человеком. Да, сложным и временами непредсказуемым, но уже точно не жестоким или кровожадным. В конце концов, он шёл сражаться со Зверем, зная, что дальше его не ждёт слава и благодарность потомков, и даже просто счастливого будущего у него, скорее всего, тоже не будет. Ей стало невероятно совестно за свои слова, и захотелось, чтобы он знал это. Но он поднялся и ушёл с поляны. Догонять его она, конечно же, не стала.
Но когда он вернулся, Эррин встала ему навстречу.
— Я была несправедлива к тебе, Годдард, — сказал она.
— И в чём же? — с прищуром он внимательно наблюдал за ней.
— Ты сделал много чего хорошего, достойного и правильного за время нашего с тобой знакомства. И если судить по этой части твоей жизни, то ты безусловно достоин доверия.
— Но? Звучит так, словно будет «но».
Ей не хотелось продолжать говорить, и Годдрад продолжил за неё:
— Но призрак Виттега не позволяет доверять, так?
— Давай не будем об этом.
— Хорошо. Но знаешь, Рыжик, когда-нибудь нам всё же придётся как следует перетрясти этого призрака. Потому что к Зверю без этого тебе выйти нельзя.
— А если я не хочу?
— Выбора у тебя нет.
Звучало жёстко, да и ощущалось примерно так же. Она кивнула, обхватив себя руками, словно хотела согреться. И это в такой-то жаре.
Встреча с призраками
Теперь их вёл Годдард. Утром он заявил, что уже довольно неплохо чует Зверя и даже может определить направление. Он встал на след, словно ищейка, и шёл к нему уверенно и чётко. Он был в приподнятом настроении, часто, к неудовольствию Эррин, колдовал по мелочам.
Но на вопрос, сколько дней пути им осталось, мужчина ответил уклончиво, так что у Эррин зародились сомнения, так ли хорошо он восстановился, чтобы соблюсти точность.
А ещё они не только продолжили уроки, но и увеличили их частоту. На каждом привале, в любую минуту передышки Годдард давал девушке задания. То небольшие и несложные, то с какой-нибудь заковыристой задачей, а то и вовсе такие, которые она не могла выполнить. Он словно определял пределы её возможностей.
У Эррин уже довольно неплохо получалось выпускать концентрированный удар силы. Но Годдард поставил новую цель — сделать из её парализатора не разовый выплеск, а продлённое во времени действие. Он просил открыть канал, по которому сила текла бы вовне, и не закрывать его как можно дольше. То есть удерживать парализатором кого-то или что-то длительное время.
— Зачем мне это умение? — с удивлением спросила Эррин.
— Я кажется придумал, как нам справиться со Зверем.
— И как?
— Пока не скажу — рано.
— Рано? — Эррин рассердилась. — А когда станет пора? Когда Зверь разинет пасть?
— Я не говорю тебе вовсе не потому, что я такой придурок. Или хочу над тобой поиздеваться. Если я расскажу это, то придётся поведать и многое другое, а ты пока к этому не готова.
— И что это, по-твоему, должно означать?
— Не время. И не место.
Южная жара изменила режим их переходов. Они вставали
